Повести и рассказы

Корреспондент Короленко писатель-публицист Петр Иванович Добротворский (1839–1908) был уроженцем Симбирска, но с 1861 года до конца своей жизни жил в Уфе; долгие годы служил мировым посредником (судьей) в различных уездах Уфимской губернии. Он хорошо знал башкир и часто выступал в провинциальных и столичных газетах со статьями и корреспонденциями, смело разоблачал в них наглых расхитителей башкирских земель; написал ряд бытовых рассказов и очерков из жизни Башкирии, выпустил несколько книг. В своих произведениях он сочувственно и правдиво отразил нищенское существование представителей социальных низов Уфимской губернии. О его книге «В глуши Башкирии» (Екатеринбург, 1901) «Самарская газета» писала: «Сборник состоит из десяти небольших по объему, но больших по своим литературным достоинствам рассказов, написанных блестящим оригинальным пером человека, детально изучившего природу Башкирии, народную жизнь, ее течение, быт народа, его нравы, обычаи, религиозное мировоззрение, понимающего его экономические и духовные нужды и вложившего в эти рассказы всю свою любовь к ним»[8].

Литературно-публицистическая деятельность Добротворского получила высокую оценку и в столичной прессе. Так, журнал «Исторический вестник» писал: «Башкирия осталась бы в конце концов без башкир, если бы над хищниками не грянул гром со столбцов „Санкт-Петербургских ведомостей“, где выступил П. И. Добротворский… Письма Добротворского о башкирских дельцах были своего рода „Губернскими очерками“, имея в виду то бесправие и грабеж, какие изобличались ими»[9]. Именно в разоблачении хищного чиновничества, грабившего народ, в защите бесправных и угнетенных башкир видел прежде всего смысл своего скромного литературно-журналистского труда и сам Добротворский.

Письма Добротворского к Короленко охватывают по существу почти 15-летний отрезок времени. Писем Короленко к Добротворскому пока, к сожалению, обнаружить не удалось, но трудно представить, чтобы они могли затеряться бесследно. Возможно, эта публикация явится нитью для поиска короленковских писем, о содержании которых пока что мы можем судить лишь предположительно по письмам Добротворского.

Первое из тринадцати сохранившихся писем датировано 10 августа 1891 года. Поблагодарив адресата за присланные книги (короленковские, разумеется, с автографами!), Добротворский продолжает: «Спасибо Вам еще раз за память и за посещение, которое как не коротко было, но доставило мне большое удовольствие. Вот окрепну немного, еще раз перечту Ваши работы. Вы собираетесь Писать о Пугачеве — зачем? Это совсем не в Вашем роде — Вы психолог, тонкий психолог и пользуйтесь этим».

Как видно из этого и других писем, Короленко посетил Добротворского в июне 1891 года в Уфе. Добротворскому тогда было уже за пятьдесят, и как старейший уфимский писатель он пользовался авторитетом у начинающих молодых беллетристов — Александра Митрофановича Федорова, работавшего в ту пору над своим первым романом о Башкирии — «Степь сказалась», и Василия Васильевича Брусянина, впоследствии плодовитого литератора. Короленко приехал в Уфу, когда ему было неполных 38 лет.

Это была их первая и единственная встреча, но она произвела глубокое впечатление на Добротворского, и именно после нее завязалась их дружеская переписка. Цитированное письмо является ответом на просьбу Короленко (высказанную, возможно, еще при личной встрече, но, несомненно, изложенную в письме) — помочь в разыскании материалов о Пугачеве и его сподвижниках. Не одобряя намерения Короленко писать о Пугачеве, Добротворский тем не менее пытался найти интересующие его именитого коллегу материалы. Видимо, Короленко и позднее обращался к Добротворскому с аналогичной просьбой. Во всяком случае, 25 ноября 1903 года (через 12 лет) Добротворский пишет: «В Уфимском архиве мне обещали навести справку — нет ли чего там о пугачевщине. Что узнаю, сообщу в непродолжительном времени». И в следующем же письме, датированном 31 декабря 1903 года, сообщает: «Посылаю Вам, дорогой Владимир Галактионович, документальные доказательства, что поручение Ваше исполнил, но ничего здесь для Вас путного не нашел. Из здешних архивов все уже давно выбрано и было отправлено в архивы: Оренбургский и Московский. Старик Гурвич по этой части знаток. Он был у меня и такой дал ответ: „Здесь нет ничего“». И далее Добротворский делает приписку: «Письма посылаю, чтобы не излагать подробно, как я собирал сведения». Видимо, «письма» — это официальные ответы уфимских учреждений на запросы Добротворского.