Повести и рассказы

Позднее, когда у Анны определили опухоль (хотя и говорили, что не злокачественная, но она знала - рак) она стала выпроваживать Митю в его родное белорусское село, где жили, и жили неплохо, его еще не совсем старые родители. Они вообще давно звали его к себе. Он не соглашался. Пришлось Анне дать ему денег на дорогу и приказать, чтобы он не возвращался. Поплакал Митя и пошел себе в своей неразлучной шинели широким размеренным шагом по направлению к городу. Но утром снова появился на Даче Долгорукова. Дело в том, что билеты сразу было не достать. Пропустил два поезда. А на тертий... Свободные места были, но он покупал пирожки и чай... Короче, денег на билет не хватило, и он вернулся. На второй раз подруга снабдила его сухим пайком, дала лишнюю десятку на всякий случай, и Митя уехал.

Рядом с Сегиной жили Чернявские-Ковалевы, а между их и Колькиной комнатами жил странный мужик по фамилии Антипенко. Он ни с кем не встречался. Из комнаты выходил редко. Хобби постоянно играл на гитаре романсы и вполголоса напевал. Говорил он как-то не как другие. Например, не "устал", а "организм требует отдыха", не "есть хочется", а "апптетит громадный". Гитара его была украшена, как девочка в приличной семье, большим белым бантом. Он жил в секции недолго, и его комнату заняли молодожены Иван да Лида Титовы. Он - толковый слесарь и вообще мужик с головой и руками. Работали они в артели инвалидов "Прогресс": он - трубопроводчиком, а жена станочницей в ювелирном цехе, занималась шлифовкой и полировкой искусственных камней. В этой комнате у них родился первенец Вовка - "плут", как окрестил его Юрка Якубенко. Там же позднее родилась и Маринка, их дочь.

Соседями Кольки с другого бока были Шаровы. Дядя Коля, мужичок чуть поболее полутора метров, его жена тетя Таня, на две головы выше мужа, их дочь Валентина, года на два старше Кольки и их сын Вовка. Валя была рослой в мать, а Вовка вышел весь в отца. Их обоих с отцом так и звали - "Шарики". Дядя Коля играл на гармошке и был одним из Колькиных учителей в этом музыкальном искусстве.

За Шаровыми проживала мать-одиночка Лиза Корнева с двумя детьми. Муж ее где-то за что-то отбывал срок.

Других жильцов Колька запомнил плохо, они проживали в секции непродолжительное время, и особого следа в его памяти не оставили.

4

С утра погода стояла ясная, солнечная. Метеосводка орбещала хороший денек.

Колькина мать ушла на работу, Юлька, Ольга и Вовка еще спали. Тамара кормила Саньку. Колька, позавтракав, вышел из барака. Многие пацаны уже бегали по шлачной улице Дачи Долгорукова.

Карпушины, голопузые ребятишки из пятого барака, кого-то дразнили и, подразнив, убегали, оглядываясь. Они, как угорелые, выскочили из-за угла пятого барака и стремглав бросились в первую секцию шестого барака. Вслед за ними, страясь не шуметь и почти незаметно припадая на костыль, промчался, на ходу бросаясь кусками шлака, гроза дачинских шкетов Наум. В секцию за ними он не побежал, видно, опасался жильцов - они считали его хулиганистым подростком. Он стоял у дверей и покрикивал в дверной проем:

- Ничего, выйдете оттуда, никуда не денетесь... По соплям получите!..

Потом он заметил Кольку в дверях соседней секции. Постоял немного, затем подошел к нему.

- Здорово. Пойдем на Грязное болото, на разведку? Проверим, как там клюква. По дороге малины пожрем.

- А далеко это?

- Да рядом. Через полчаса там будем. Гришка наш собирался с Мастюком да Феса с братишкой, Феса места знает... Пошли, чего дома-то делать?.. Или тебе мама не разрешает со мной водиться?.. Тогда сиди дома.

- Пойдем, - неожиданно согласился Колька, еще секунду назад решивший отказаться от приглашения. Он нехотел идти без разрешения матери, а она была на работе.

- Когда идти-то?

- Я уже готов, жду других пацанов.

- Ну, сейчас, я скажу Тамаре и выйду.

Сестренки и Вовка еще спали. Тамара согласно кивнула головой, и Колька тоже был готов идти. Он захватил с собой маленький эмалированный бидончик и вышел к Науму.

Все уже были в сборе. Вслед за старшими, торопливо доедая кусок Красносельской булки, рванул было и Мишка, но Наум приказал ему оставаться дома, и недовольный Мишка остался, завидуя уходящим, среди которых важно вышагивал Толик Фисенко, бывший моложе Мишки на целых два года.

Дорога на Грязное болото действительно оказалась недолгой, хотя шли не полчаса, а около двух часов. Братишка Фесы, то есть Славки Фисенко ( в поселке считали - Фесенко) шел медленно маленький да еще не выспался. Но главное не в этом. По дороге ребята часто останавливались

и подкреплялись малиной с кустов, а она в этом году выдалась особенно крупная и густая. Каждый устраивался поудобнее и набивал рот сочной ягодой. Колька, чувствуя, что с другой стороны его малинника кто-то тоже активно трудится над сладкой ягодой, крикнул в его сторону:

- Ты пореже, пореже. С червяками-то не лопай. Я даже через кусты слышу, как они, бедные, пищат.

Из-за кустов слышалось только сопение и причмокивания напарника.

- Прервись на полминутки. Я же все не съем, тут всем малины

хватит. Молчание. - Это ты, Гриш?.. А-а, Наум?.. Ты чего