Повести и рассказы

Я положил галоши рядом с пирогом и стал думать.

Выбросить? Невозможно. Теперь это не галоши, а знак доброго внимания и заботы.

Повезу-ка я их домой. Дома у меня на подоконнике много редких вещей. Там лежат черноморские раковины рапаны, засушенная рыба-игла, бронированный кузовок, который привёз мне из Индийского океана знакомый матрос.

Там я положу одну галошу. Она ведь тоже редкость. Она плавала со мной к островам Рейнике и Два Брата. Её месяц поливало морской водой, и липкая жёлтая глина пыталась сорвать её с босоножки.

Вторую я поставлю под диван.

Пускай стоят. Они ещё пригодятся. Ведь мои путешествия не кончились.

Я уселся поудобнее и стал жевать старухин пирог.

Он был вкусный и на этот раз непригорелый.

Радио объявило посадку.

В ЛЕНИНГРАДЕ

Когда я прилетел в Ленинград, дверь мне открыла сестра.

- Ты? - воскликнула она. - А мы думали, тебя уже нет в живых!

- Это ещё почему?

- Из-за твоих дурацких телеграмм.

В переднюю вышла мать и упала ко мне на грудь.

- Ну-ну, мама... - сказал я. - При чём здесь мои телеграммы?

Мать с сестрой положили их на стол:

ДОЛЕТЕЛ БЛАГОПОЛУЧНО САМОЛЕТЕ ЗАСТРЯЛА НОГА

КОЛЯ

ЗДОРОВЬЕ ХОРОШЕЕ УДАРИЛСЯ ГОЛОВОЙ О СВАЮ

КОЛЯ

- И на этом телеграммы кончились. Что мы должны были думать? Признайся: ты сильно разбил голову?

- Да что ты? Пустяки, чуть-чуть стукнулся. Небольшая шишка.

- А нога в самолёте?

- Ещё легче. Совсем ерунда.

- Тогда зачем ты нам об этом писал?

- Ты сама просила писать подробно и писать всю правду.

Я достал папку с рисунками, и стал показывать их. Тут я сразу вспомнил рыбака и рыбку. Вот эти рисунки совсем другое дело!

Ну и что же, что у меня плохо получаются люди? Я буду рисовать морских животных, буду опускаться на дно, наблюдать, как прыгают плоские, как блюдечки, раковины-гребешки, следить за пучеглазыми бычками, красными глубоководными крабами с колючками. Буду ходить на ночной лов кальмаров и на сбор морской травы анфельции.

Я могу разглядеть спрятавшуюся в песок камбалу. Мне ничего не стоит нарисовать плывущего, как голубое облако, осьминога.

Пускай у меня не будет больших, написанных маслом картин. Пускай будут маленькие рисунки в книгах о водолазах. Я сделаю много книг о жизни рыб.

Хорошо, что я слетал на Дальний Восток.

- Что ты бормочешь себе под нос? - спросила сестра.

- Это я так, сам с собой. Вспоминаю отлёт.

РАДИО ОБЪЯВИЛО ПОСАДКУ. МЫ ВОШЛИ В САМОЛЕТ И ВЗЛЕТЕЛИ. КОГДА САМОЛЕТ ПОДНЯЛСЯ, Я УВИДЕЛ В МОРЕ ОСТРОВ. ЭТО БЫЛ ОСТРОВ ПОПОВА. САМОЛЕТ КАЧНУЛО, И ОСТРОВ НАКЛОНИЛСЯ: ОН ПРОЩАЛСЯ СО МНОЙ, ОСТРОВ, ОКОЛО КОТОРОГО ВОДЯТСЯ ОСЬМИНОГИ И ГДЕ ВОДОЛАЗЫ СОБИРАЮТ НА ДНЕ ТРЕПАНГОВ.

Д О М П О Д В О Д О Й

МЕНЯ ВЫЗЫВАЕТ МАРЛЕН

Звонок среди ночи. Я вскочил с кровати.

- Не туда! - закричала из соседней комнаты мать. - К телефону!

Я закрыл дверь, которую отворил было, и побежал к телефону.

- Завернись в одеяло, - крикнула сестра, - от окна дует!

- Да!.. Да!.. - кричал я в телефонную трубку. - Слушаю вас... Кто?.. Какой парлен?.. Ах, Марлен!.. Какая бухта?..

Я опустился на стул и начал соображать.

"Марлена я не видел два года... Наверно, зовёт меня опять на Чёрное море"...

- Скажи по буквам! - закричал я. - Тебя плохо слышно. Ты откуда? Из Севастополя... Так. Григорий... Ольга... Ласкирь... Улыбка... При чём тут улыбка? А-а, Голубая!

"Голубая бухта!"

Я вспомнил: тёплый воздух дрожит над вершинами гор... Прямо в воду опускается отвесная скала. Её поверхность вся изрыта круглыми, как оспины, отметками...

- Хорошо, я подумаю.

В трубке что-то щёлкнуло, и стало отлично слышно. Голос Марлена раздавался совсем рядом.

- Нечего думать! - сказал Марлен. - Мы начинаем работы в Голубой бухте. Очень интересно. Приедешь в Симферополь, там тебя встретят и на мотоцикле привезут к нам. Встречать будет человек в белом шлеме. Жду!

И он повесил трубку.

"Вот так раз!"

Я остался сидеть около телефона, завёрнутый в одеяло.

"Может, и верно поехать?"

Через три дня я уже слезал с поезда на перрон симферопольского вокзала.

Призывы Марлена всегда действовали на меня, как взгляд очковой змеи на мышь.

НЕУСТОЙЧИВЫЕ МОТОЦИКЛЫ

Я вышел на привокзальную площадь и первым делом стал высматривать человека в белом мотоциклетном шлеме.

Вся привокзальная площадь была полна людей в белых шлемах. Они бродили около своих мотоциклов, заводили их - трах-тах-тах! - и, размахивая руками, обсуждали какие-то свои мотоциклетные дела.

- Что тут происходит? - спросил я одного.

- Мотопробег Симферополь - Феодосия в честь праздника виноградаря! ответил мотоциклист.

В это время какой-то человек в кожаной куртке поднял флаг, другой выстрелил из пистолета, и все мотоциклы, стреляя и взрываясь, умчались.

Последними укатили на автомашине человек с флагом и человек с пистолетом.

Площадь опустела. Остался один мотоциклист. Он стоял посреди пустой площади и держал в руке белый шлем.

Я подошёл к нему.

- Здравствуйте! - сказал я. - Меня зовут Николай. Вы от Марлена?

- Привет! - сказал он. - От Марлена. Вы когда-нибудь на заднем сиденье ездили? Не упадёте?

- Не упаду, - ответил я.

Я никогда не ездил на заднем сиденье. И вообще никогда не ездил на мотоцикле.

ПО-МОЕМУ, ВСЕ ОНИ СЛИШКОМ НЕУСТОЙЧИВЫ.