Повести и рассказы. Избранное

– Давай сварим, раз уж запланировали.

Добрались оперативно, но хозяйка долго не открывала ворота. Потом она оправдывалась, дескать, крепко спала, поскольку плохо себя чувствует после вчерашнего застолья. Максим сообщил ей, что они собираются сварить уху из местного Шарташского карася, и пообещал угостить. Клавдия Ивановна ничего не сказала и вернулась к себе.

– Макс, давай сразу начнём готовить, – предложила Марина.

– Нет проблем! Иду за карасями, – сказал Макс и вышел в чулан.

Зайдя в дверь чулана, нащупал рукой выключатель и зажёг свет. Открыв кастрюлю, с удивлением для себя обнаружил, что пакетик с рыбой в кастрюле отсутствует. Огляделся вокруг, посмотрел за стеклянными банками, заглянул на палатья, где стоял гроб, потом под кровать, отодвинул граммофонную трубу. Рыбы нигде не было.

Студент огорчённо вздохнул, взяв пустую кастрюлю. На пол слетели какие-то бумаги. Странно: когда вчера он ставил кастрюлю на полку, этих бумаг там не было. Максим подобрал бумаги с пола. Разглядеть в полумраке, что в них написано, не представлялось возможным. Поэтому он решил прихватить их с собой, чтобы при свете прочитать, затем положить обратно.

– Максим, ты чего так долго ходишь? – спросила Марина. – Рыбу несёшь?

– Нет, я её там не нашёл.

– Там это где?

– В чулане. Карасей я вчера туда убрал. В чулане холодно, рыба там хорошо бы сохранилась. Положил её вот в эту кастрюлю. Сейчас открыл, а кастрюля пустая.

– Может, хозяйка переложила в морозильник?

В морозильной камере и в самом холодильнике карасей не оказалось, кроме того, камера была битком набита настряпанными вчера пельменями, поэтому даже при большом желании из-за отсутствия места, класть туда рыбу не стали бы.

– Маринка, похоже, уха отменяется, – заключил Максим, сев на кровать.

Потом, как ни в чём не бывало, принялся рассматривать бумаги, прихваченные из чулана.

– То есть, как это отменяется? – возмутилась Марина. – Ты так спокойно об этом говоришь! Пойдём и спросим у хозяйки, куда она переложила рыбу.

– Мне кажется, Клавдия Ивановна здесь не причём.

– Странный ты, Макс, кроме неё в доме никого нет. Кто ж тогда?

– Фрол.

– Какой ещё Фрол?

– Барабашку из этого дома зовут Фрол.

– Тьфу ты, Макс, я ведь серьёзно.

– Думаешь, я не серьёзно? Просто ты мне не веришь.

– Ладно, лучше скажи, что мы будем делать?

– Предлагаю пить чай. У меня осталось немного печенья. Потом я тебя провожу.

– Я согласна.

– Не обижайся, Марина. Если честно, я и сам не знаю, что происходит.

– Макс, я не обижаюсь. Просто уже настроилась на уху, а тут караси пропали.

– А ну их, этих карасей! Пошёл чайник ставить.

Бросив бумаги на подушку, Максим вышел на кухню. Зажёг газ, поставил чайник на огонь. Потом вернулся к Марине, а она рассматривала оставленные бумаги.

– Что это за документы?

– Не знаю, под кастрюлей лежали, – пожал плечами Макс. – Там написано: «Договор купли-продажи жилого дома». Вероятно, документы на этот дом. Не совсем понятно, что они делают в чулане.

– Вот именно, им там не место. Бумаги-то серьёзные. Видишь, настоящая подпись и печать нотариуса. Договор от 1949 года, а это приложенные к нему бумаги, которые подтверждают происхождение покупаемого имущества.

– Давай, Марин, разберёмся. Кто продавец дома?

– Смотри, здесь написано: «Гражданин Никодимов Фёдор Петрович продал, а Осипов Иван Васильевич купил домовладение, состоящее из жилого дома бревенчатого, пристроя, дровяника, ограждения, находящегося на земельном участке площадью 1024 квадратных метра, принадлежащего Никодимову Ф. П., по Договору купли-продажи, удостоверенному в Первой нотариальной конторе г. Свердловска от 22 апреля 1949 года, по реестру под номером 11358. Указанное домовладение продано за 4000 рублей /Четыре тысячи рублей/, таковую сумму получил Никодимов Ф. П. от Осипова И. В. полностью наличными деньгами, при заключении и подписании настоящего Договора. Инвентаризационная оценка домовладения 1000 рублей». Дальше идут пункты обоснования сделки и ссылка на законодательство СССР того времени. Вот подписи сторон.

– А это что за бумаги? – нетерпеливо заёрзал Максим, указывая на другие документы.

– Здесь, похоже «Дарственная», датированная 1947 годом, от Никодимова Петра Прохоровича.

– Видимо, это отец – Никодимов-старший, подарил дом своему сыну Фёдору, а тот его благополучно продал.