Повести и рассказы разных лет

По оба конца узкой, длинной лужайки высились два гигантских дуба. Разделяло их футов тридцать или сорок, и между ними, на высоте более пятидесяти футов, была протянута толстая веревка. Кому-то пришлось здорово потрудиться, чтобы привязать ее на таком расстоянии от земли. По обе стороны веревки на стандартной дистанции друг от друга располагались крикетные калитки. Худой и высокий молодой человек в очках подавал мячи, которых у него, похоже, имелось в достатке, с одной стороны импровизированной площадки, а на другой их принимал парнишка лет шестнадцати во вратарских перчатках. Точнее будет сказать, что он ловил мячи, не попадавшие в калитку, потому что ни один поданный мяч не касался поверхности земли. Подающий наносил удар таким образом, что каждый мяч взмывал почти вертикально вверх, перелетал над натянутой веревкой и под очень острым утлом опускался на стойки калитки.

Скаугелл несколько минут наблюдал за необычным зрелищем, не выходя из кустарника. Сначала происходящее показалось ему чистейшей воды глупостью, но постепенно он начал усматривать в действиях игроков скрытый смысл. Во-первых, чисто технически выполнить подобную подачу, то есть поднять мяч над веревкой и попасть при этом в площадь калитки, требовало верного глаза и точного расчета траектории, а во-вторых, поражала стабильность, с которой этот удивительный молодой человек, выполняя раз за разом сложный крученый удар, как легко определил наметанный глаз старого профессионала, попадал мячом либо в верхнюю перекладину калитки, либо прямо в руки защитника. За такой стабильностью непременно должна была стоять длительная практика.

В конце концов любопытство мистера Скаугелла возобладало над деликатностью. Он вышел из-за кустов на поляну, повергнув своим появлением обоих участников игры в очевидное смущение. Они выглядели так жалко и виновато, словно занимались чем-то предосудительным и были застигнуты с поличным. К счастью, Уолтер Скаугелл был джентльменом, светским человеком с безупречными манерами и обаянием, и ему без особого труда удалось успокоить молодых людей.

- Прошу простить меня за вторжение, - заговорил он с наигранной веселостью, - но я тут проходил мимо, и мне стало страшно интересно, чем вы занимаетесь. Я сам старый игрок, так что вы должны понять мое любопытство. Могу я спросить, господа, что именно вы пытаетесь изобразить?

- Да просто решили размяться немного и покидать мячики, - с притворной скромностью ответил старший. - Видите ли, поблизости у нас не найти подходящей площадки, вот мы с братом и отыскали это местечко в лесу.

- Вы подающий?

- Д-да, вроде того.

- За какой клуб выступаете?

- Собственно... Мы играем только по средам и субботам. Наша деревня называется Бишопс-Брэмли.

- И вы всегда подаете подобным образом?

- Ну, что вы! Нет, конечно, просто я решил немного потренироваться и проверить кое-какие идеи.

- Мне представляется, вы добились весьма высокой точности.

- Я стараюсь. Вы знаете, сначала я попадал куда угодно, только не в калитку, но со временем приспособился. Не знал даже, в каком приходе искать улетевшие мячи, зато сейчас сами видите.

- Вижу, вижу...

- Простите, сэр, вы сказали, что сами играли когда-то. Могу я узнать ваше имя?

- Уолтер Скаугелл.

Настороженность во взгляде молодого человека сменилась восторгом и обожанием - так во все времена смотрят на чемпионов зеленые юнцы.

- Похоже, мое имя вам знакомо?

- Уолтер Скаугелл! Оксфорд и Гемпшир. Последний раз выступал в 1913 году. Средняя результативность на подаче в том сезоне - шестнадцать калиток из семидесяти двух за игру, а на приеме - двадцать семь с половиной очков.

- Боже правый!

Младший брат, подошедший с другой стороны площадки, весело расхохотался.

- У Тома всегда так, - пояснил он. - Уизден и Лиллиуайт в одном лице. Он способен без раздумья выдать вам послужной список любого игрока и результаты любого клуба во всех розыгрышах с начала века.

- Ну и ну! У вас, должно быть, отличная память.

- Не в этом дело, сэр, просто я очень люблю крикет, - больше всего на свете! - воскликнул Том с внезапной откровенностью, часто проявляющейся у застенчивых людей, встретивших внимательного и сочувствующего слушателя. - К сожалению, хотя сердце мое принадлежит этой игре, именно оно не позволяет мне играть так, как я мечтаю. Понимаете, сэр, у меня врожденная астма, и если я подвергаю себя слишком сильным нагрузкам, возникает аритмия сердца, В команде Бишопс-Брэмли меня держат из-за моей медленной подачи, и, пока я не допускаю слишком много промахов, бегать мне особенно не приходится.

- Так вы говорите, что еще не пробовали эти ваши высокие подачи - не знаю, как вы их называете, - в настоящей официальной игре?