Повести и рассказы (сборник)

Ланжеро купил ночные туфли и календарь. Взял крем для обуви, щетку, маленький электрический фонарь.

Вошел зав.

— Вот это покупатель, — сказал он, восхищенный.

Вытащил из чехла и показал Ланжеро ружье. Ланжеро поднял ружье, взвел курок и прицелился. Это было двуствольное ружье, но в середине был еще маленький стволик. Он заряжался пулей.

— Английское, по случаю, — сказал продавец, — советую.

— Сколько? — хрипло спросил Ланжеро.

— Не дорого. Отдам за девятьсот.

Денег у Ланжеро больше не осталось ни копейки.

— Может быть, возьмешь, что я набрал, обратно. Уступишь ружье.

Зав задумался.

— Хорошо, — сказал он, — бери в рассрочку. Понял? Это только для тебя делаю. Не было у нас еще такого покупателя. Неси домой.

Ланжеро связал все в один большой узел, ружье за плечи, и пошел в общежитие — домой.

Каждую вещь он трогал, примерял, пробовал, смотрел на нее и радовался, как ребенок. У каждой вещи был свой запах. Ланжеро раскрыл зонтик, примерил ночные туфли. Фонарик действовал отлично. Ланжеро радовала не столько сама вещь, сколько ее назначение — стоит нажать рычаг, и станет светло. Фонарик ворчал, как зверек. Через вещи Ланжеро узнает, как живут там, в Москве. Это же московские вещи. Зонтик, туфли, клетка. Через знакомство с этими вещами он приобретет новые привычки, приобщится к своим новым товарищам. По утрам будет чистить зубы. Почистив штиблеты, наденет костюм, подвяжет галстук, выйдет и скажет, как Прыгуновы, — ауфвидерзейн.

Лесорубы, соседи по бараку, осмотрели покупки.

— С обновкой, — говорили они. И по-мальчишески наступали на новые штиблеты, дергали Ланжеро за рукава нового костюма.

Уж на что хмурый человек Чижов, и тот развеселился вдруг.

— Костюм-то ты купил, и галстук, и все остальное. А где же нижнее белье?

— Забыл, — сказал Ланжеро.

— Деньги-то у тебя остались?

— Нет. Денег больше нет.

— На что же ты будешь жить?

Ланжеро уснул среди своих вещей крепким сном. Так он спал в детстве.

Его разбудил крик. Что-то упало.

Ланжеро вскочил.

— Сволочи! — услышал он.

Голос был знакомый — голос Воробья.

Через минуту влетел Воробей. Вместе с ним были зав и продавец из кооператива.

— Сволочи! — кричал Воробей. — От вас Николаем Романовым пахнет. За такое дело бьют морду.

Лесорубы сбежались, прибежали Кешка-моторист, Омелькин, Мишка Горбунов. Откуда-то выпрыгнули Прыгуновы.

— В чем дело, Воробей?

— Посмотрите на этих мерзавцев, — показал Воробей на зава и продавца. — Заманили Ланжеро и всучили ему все, от чего не могли избавиться три года. Недоставало, чтобы они его подпоили. Это дело судом пахнет. Я думал, что у меня в кооперативе работают комсомольцы, а там, оказывается, мошенничают купцы.

— Поосторожней на поворотах, Воробей, — сказал зав, — меня трогай, а советскую торговлю не задевай.

— Этот свой поступок ты называешь советской торговлей?

— Да он же не маленький, сам брал.

— А вы где были? Вы же комсомольцы, а не купцы.

Воробей подошел к покупкам Ланжеро и взял клетку.

— Ну зачем ему эта вещь?

— Это покупателю знать.

— Да поймите вы, купцы, что он первый раз видит эти вещи, что завтра они ему наскучат, что в этих вопросах он ребенок… Эх, купцы вы, купцы…

Ланжеро понял, что случилось что-то неладное и что вещи у него сейчас заберут. Ему было очень жалко этих вещей.

Глава пятнадцатая

В Москве три миллиона жителей, — узнал Ланжеро.

Чтобы добраться до Москвы, много нужно пройти городов, городов тридцать — не меньше. Нужно сначала дойти до Охи-города, в Охе сесть на пароход — лодку-гору, проехать море до самого города Владивостока.

Во Владивостоке возле города стоят такие дома, не очень большие, на тяжелых колесах! Ждут. Первый дом закричит, и дома побегут, а в домах полки. Ланжеро будет лежать на полке и смотреть в окно.

Дома добегут до самой Москвы в восемь дней. У домов этих смешное название: поезд.

— Пояс? — переспрашивает Ланжеро.

— Нет, поезд, — повторяли лесорубы и смеялись.

Ланжеро узнал, что в Москве ходит полмиллиона девушек, а может, и больше. Он думал — «свою» он сразу найдет, в толпе ее отличит и подойдет к ней. А вот что скажет — он не знал. Много думал об этом, но не мог придумать. Что-нибудь да уж скажет, когда встретится, не может быть, чтобы у него не нашлось слов.

Ланжеро строгал кусок дерева, из дерева хотел сделать смешного человечка, чтобы нос был у человека, чтобы рот был у него, чтобы мог человечек сидеть или стоять, хитрого такого человечка.

— Игрушку делаешь? — сказал Воробей. — Детей нет. Кто играть будет?