Повести и рассказы

Из разбитого приёмника доносились звуки непонятной речи. Пёстрые, как осколки цветного стекла, бабочки лежали в траве. Мы молчали. Джон Панталеон задумался и, покачивая головой, начал беззвучно шевелить губами. Он продолжал разговор, но говорил уже сам с собой.

СНОВА ПАПАЙЯ

Это был несчастный для Джона день.

Выйдя в полдень из гостиницы, я заметил в кустах за оградой какое-то движение. Кусты шевелились. Вот качнулась ветка, вот двинулось с места и понеслось вприпрыжку чёрное пятно. За ним — второе.

Обезьяны! Зелёные мартышки.

Чёрные пятна были их физиономиями, а самих обезьян на фоне листвы и веток не было видно.

Я стал наблюдать. Обезьяны были чем-то увлечены. Они то и дело подбегали к ограде, просовывали лапы между проволокой. Хотели что-то достать.

Они увидели папайю! Последнюю дыню!

Я не успел сообразить — отгонять мне животных или звать сторожа? — а обезьяны уже решили.

Одна из них взобралась на дерево — ветки его нависали над дорогой — и побежала по суку. Под тяжестью обезьяны он прогнулся. К ней присоединилась вторая. Третья. Сук сгибался всё ниже. Тогда крайняя обезьяна свесилась с ветки и протянула лапу…

Плод сорван! Повизгивая от восторга, мартышка кинулась назад. Но тут на неё набросились подруги. Визг — и новый владелец папайи уже стремительно удирает через кусты.

Послышались испуганные звуки музыки. Размахивая транзистором, ко мне бежал Джон. Он причитал. На покривившихся серых губах застыл ужас.

Сторож — он прозевал свою папайю.

ПОЧЕМУ ПОДНИМАЕТСЯ ВОДА В УКЕРЕВЕ

Мы сидели у кухни на камнях, около груды разноцветных банок.

Джон Панталеон стонал. Он раскачивался и призывал на голову обезьян тысячу бед. Чтоб их съели блохи! Чтоб высохли деревья, с которых они крадут плоды! Чтоб их всех переловил леопард!..

— Так, значит, ты приехал сюда с севера, Джон? — спросил я, чтобы отвлечь мысли старика от пропажи.

— Из Мусома… Проклятые зелёные воры!

Он ещё покачался, постонал и, немного успокоившись, начал рассказывать:

— Наш дом — на берегу озера. Виктория — так называете его вы, приезжие. А мы, люди с севера, говорим: «Мы с Укереве». Укереве — так говорит мой отец. Он старый человек. Я не видел его уже тридцать лет.

— Сколько же лет тебе, Джон?

— Сорок пять.

Я даже присвистнул. Он вовсе не был стариком, этот худой, горбящийся африканец с лицом, изборождённым морщинами.

Мы помолчали.

Птичья тень проползла у моих ног. Медлительный марабу сделал круг над домом и опустился на верхушку акации. Ветки затрещали. Втянув шею, марабу застыл. Лысая голова его блестела, как чайник.

— Его кто-то испугал, — сказал Джон. — Гиппо. Наверное, гиппо зашевелился в озере. Когда гиппо шевелятся в озере, вода выходит из берегов.

Я улыбнулся.

Сторож заметил моё недоверие.

— У нас на Укереве всегда бывает так. Дождя нет, ветра нет, а вода поднимается. Она поднимается и затапливает острова. Против нашего дома есть остров Лукуба. Он скрывается под водой. Это значит: в озеро вошло много гиппо.

— А может быть, просто где-то шли дожди?

— Нет, нет, это делают гиппо.

Марабу грузно слетел с дерева и стал у самых наших ног с грохотом клевать банки.

— Это не бегемот испугал марабу, — сказал я. — Марабу просто захотел есть. А вот и он — твой гиппо!

На дальнем берегу озера в высокой траве передвигалось что-то большое, коричневое и неуклюжее.

«ОСТОРОЖНО — ДИКИЕ ЗВЕРИ!»

Лет сорок назад в Ленинграде показывали кинокартину «Чанг». Это был фильм о слоне.

Рассердившись за что-то на людей, слоны в этой картине разрушают деревню. Под напором серых туш качаются и падают дома, тонкие стены валятся, как игральные карты, летят соломенные крыши.

«Осторожно — дикие звери!» — Говорит в конце фильма белому человеку смуглый охотник, показывая на лес, окружающий деревню…

Мы покидали Микуми.

К гостинице подъехала машина. Совсем новенький блестящий автомобиль. За рулём сидел толстый шофёр и улыбался. Мотор работал тихо-тихо.

— Поздравляю! — сказал я шофёру. — Дали новую? У старой испортился мотор?

— Нет, — ответил шофёр. — Я сказал начальнику, что пассажиров чуть не съел лев. Что он долго бежал за нами, а машина еле ехала. Начальник очень испугался.

Мы покидали Микуми.

Наша машина промчалась между холмов, миновала поросшую редкими деревьями саванну и затормозила около щита с надписью: «Осторожно! Пятьдесят километров — дикие звери!»

Это надо было понимать так: «Водители машин, соблюдайте осторожность — пятьдесят километров шоссе проходит по заповеднику. Не убейте случайно дикое животное!»

Не надо бояться диких зверей, их надо оберегать.

Я обернулся. Позади нас шоссе переходили слоны. Они шли гуськом, бесшумно ступая по асфальту.

Огромные, величественные животные не торопились.

На дороге показался грузовик. Заметив слонов, водитель сбавил скорость, а потом остановился.

Слоны шли по асфальту. Они шли, опустив хоботы, пофыркивая и подталкивая малышей.

Когда последний слон сошёл с дороги, грузовик включил скорость и с урчанием прополз мимо нас.