Повести каменных горожан

Н. Боголюбов определяет молот символом власти над обществом, необтесанным камнем, а серп — знаковым выражением смерти, убийства, неминуемой гибели. Таким образом, механизм достижения власти через тактику насилия, по утверждению автора, был декларирован на советской эмблеме. Обряд крещения младенцев замещался в 1920-е годы «звездением», в процессе которого ребенка носили вокруг пентаграммы и прикалывали к пеленкам звездочку. Семиотика советских молодежных организаций также интерпретируется Боголюбовым через призму масонского ритуала: значки с мистической головой, пионерские галстуки с треугольником на спине, направленным вниз («малая печать Сатаны»), девиз «Будь готов» — традиционное обращение в церемониях масонов.

Дополняет анализ советской геральдики В. М. Острецов указанием на аспект поклонения солнцу, присутствующему на государственном гербе. С его точки зрения, гностико-пантеистский культ солнца противостоял почитанию Христа. Советские монеты 1920-х годов, по его мнению, иллюстрируют наличие масонской тематики. Семиосфера СССР представляется Острецову как глобальная масонерия: «В конце концов, начинаешь более внимательно смотреть на государственную символику „большевиков“. И обнаруживаешь следующее. Храм Соломона — общество будущей социальной справедливости; строят его каменщики — строители, масоны. Пятиконечная звезда есть, как известно, звезда Соломона каббалистов. Она же и пламенеющая звезда масонских лож. Она же и звезда Люцифера, Денницы, Сатаны. Молот — знак власти Мастера и знак послушания для его подчиненных. Красный цвет — зловещий цвет крови непокорных (возможно, нас с вами, и уж совсем точно — миллионов убитых и замученных русских людей в эти 75 лет). Серп — знак кровавой жатвы, особенно рядом со срезанными колосьями хлебов. Не говорю о других символах за недостатком места, но их много — ленинский мавзолей, и „вечный огонь“ солдату, и архитектура домов, особенно общественных зданий, и т. д.».

Исследование алхимической эзотерики пентаграммы приводит А. Г. Дугина к экстраполяции семиотики на историю. Алхимические исследования таили в себе социально-политические выводы: пролетарский металл — свинец (Сатурн) превращается в аристократический — золото (Солнце), что достигается посредством привлечения ртути — Меркурия, обозначаемого красной пятиконечной звездой. То есть посредством красной звезды происходит трансмутация, равная революции и изменяющая статус пролетариата до королевского состояния. Революционный потенциал пентакля соответствует его трактовке Е. П. Блаватской как символа левого пути в эзотерике. Л. Д. Троцкого, предложившего эмблему звезды в качестве государственного символа, Дугин определяет знатоком тайного смысла масонской семиотики. Большевистский теоретик якобы даже написал труд по истории масонства, потерянный им в перипетии революционных событий.

Памятник НЭПу

К началу 1921 года, одержав победу в Гражданской войне, присоединяя бывшие территории Российской империи к новому государству пролетарской диктатуры, царству свободного труда и прочая, прочая, большевики, руководимые В. И. Лениным, загнали Россию в такую экономическую пропасть, из которой, казалось бы, ей никогда не выбраться. В марте полыхнул Кронштадтский мятеж, утопленный в крови будущим маршалом М. Н. Тухачевским. Взбунтовалась гвардия революции — матросы Балтфлота, те самые, что грабили и насиловали питерских горожан, и, по воспоминанию выживших, страшнее их никого не было, поскольку многие, по утверждению академика Д. С. Лихачёва, были наркоманами.

Несмотря на то что советскими историками кронштадтские мятежники объявлены контрреволюционерами, на самом деле они были последним подлинным резервом революции, и разгром мятежа ознаменовывал начало самоистребления большевиков. Орлы революции в тельняшках, кожанках, с маузерами и «максимами», в перевязях пулеметных лент уйдут в песни про матроса Железняка и на барельефы будущих советских зданий, а в жизни они стали большевикам-ленинцам не нужны.

Символично, что 7 марта в день начала штурма Кронштадта Центральный Комитет партии большевиков одобрил проект новой аграрной политики: переход от продразверстки к продналогу.

Это означало, что более по деревням не станут ходить творящие полнейший беспредел, так называемые продотряды, отбирая все подчистую, прежде всего зерно, сохраняемое на посев и обрекая крестьян на голодную смерть, а станет действовать продовольственный налог, хоть и чудовищный по объему, грабительский, но все-таки постоянный, а не устанавливаемый произволом «человека с ружьем». Начался НЭП.