Повести моей жизни. Том 1

— Уверяю вас, что это очень интересно, надо только прижать руки плотно к бокам и катиться по откосу, как бревно, в конце даже трудно будет остановиться. Я часто так делал, когда был мальчиком.

— Мальчиком — другое дело, — заметил хозяин. — Но кататься на земле взрослым!

Ему было лет двадцать шесть и, насколько помню, он был отставной поручик, принявшийся за хозяйство после женитьбы в Петербурге, год или два назад. По-видимому, он боялся скомпрометировать свое достоинство перед Алексеевой и собственной супругой, которая, судя по большому количеству французских романов в усадьбе, была большой любительницей художественной литературы.

Но его сильной и живой сестре Марусе мое предложение, очевидно, очень понравилось.

— Давайте, давайте вместе! — воскликнула она.

И мы тут же, при общем смехе, рядом друг с другом, докатились до самого ручья, едва остановившись, чтобы не попасть в воду.

Все смеялись, но никто не захотел нам подражать, опасаясь выколоть себе глаза, хотя в мягкой сочной траве это было совершенно невозможно.

После такого первого дебюта я влез с Марусей, тотчас же подружившейся со мной, на крутой обрыв берега. Потом, оставив остальных, объявивших, что в такой зной совершенно невозможно гулять, и ушедших в дом, мы оба лазили еще на плотину вверх, от поверхности воды и под мельничное колесо, окатившее нас струей холодной воды. Затем и Маруся убежала от жары домой, а я пошел на мельницу, где расспросил мельника о местных деревенских делах и людях и осмотрел все жернова и шестерни. Увидав, что тут больше нечего делать, я пошел в сад, никем не замеченный, влез на самую вершину ели, росшей недалеко от дома, и начал наблюдать с нее, как с колокольни, живописные окрестности.

— Николай Александрович! Где вы? О-бе-е-едать! — послышался с балкона голос хозяина.

— Зде-е-е-сь! —крикнул я из густых ветвей еловой вершины.

Петрово в изумлении огляделся кругом. По моему голосу было ясно, что я недалеко, а между тем меня нигде не оказывалось.

— Где же вы? — повторил он.

— Да здесь, близко!

— Где он? — обратился с недоумением Петрово к вышедшим вслед за ним на балкон своей жене, сестре Марусе и Алексеевой.

— Вон он! — вскрикнула в восторге Маруся, показывая пальцем на густую вершину ели, где я сидел.

— Господи! — воскликнул хозяин. — Сидит на дереве, как птица! Вот уж никак не ожидал, что наши современные революционеры такие. Я представлял их солиднее.

Алексеева засмеялась, но по ее лицу за обедом я мог заметить, что ей было обидно и даже, пожалуй, несколько стыдно за меня.

— Не лазайте здесь больше на деревья и не катайтесь по траве! — сказала она мне, когда мы случайно остались одни. — Я уже хорошо познакомилась с нашей хозяйкой. Это она просила своего мужа показать ей революционеров, пригласив кого-либо в гости, но она это сделала не из сочувствия, а из любопытства. А он простой либерал (так назывались тогда неактивные конституционалисты).

Я обещал ей держать себя солидно, но в душе моей было горько. «Почему это, — думалось мне, — непременно требуют, чтоб ученые, революционеры, общественные деятели ходили непременно в цилиндрах и выступали всегда так важно, как будто у них на каждой ноге по нескольку мозолей?»

Чтобы поправить впечатление, я в один из следующих вечеров, когда на темном, безлунном небе выступили миллионы звезд, стал называть присутствующим главные из них. Маруся стала повторять за мной и заучивать их названия.

— Откуда вы их знаете? — спросил меня недоверчиво Петрово.

Я ему ответил, что знаю их еще со второго класса гимназии, когда начал лазить с картой неба на крыши, чтоб изучать звезды.

— Но вы могли все перепутать по карте!

Я взглянул на него с изумлением.

«Как же можно перепутать? — подумалось мне. — Очевидно, он сам никогда не пробовал ничего подобного и совсем не знает самых простых вещей в астрономии. Значит, ко всему, что я стал бы говорить о небе, он отнесся бы только с недоверием, и больше ничего!»

На следующий день, и опять с той же целью поправить дурное впечатление от сиденья на дереве, я хотел показать ему свое знакомство с геологией и стал объяснять характер некоторых геологических обнажений на берегу речки, но и тут опять наткнулся на то же самое скептическое замечание:

— Откуда вы знаете? Ведь вы еще не учились в университете, а в средних учебных заведениях этого предмета не проходят.

— Но я уже прочел много специальных курсов и исследований по геологии и, кроме того, практически изучал подмосковные отложения и нашел в них порядочно интересных окаменелостей, которые хранятся в Геологическом кабинете университета.

В ответ опять тот же взгляд, полный недоверия...