Повести о карме

На лопате не было ни пыли, ни грязи. Ею недавно пользовались, а потом вычистили с усердием. Ага, проморгали. Рядом с лопатой валялся кусочек земли меньше ногтя. Свежий, сыроватый.

— Заходите!

Мигеру вошёл, разувшись у порога, встал посреди комнаты. Блестящая лупоглазая маска карпа поворачивалась из стороны в сторону; казалось, из чёрных дыр-зрачков тянутся невидимые пальцы, ощупывают стены, пол, полку с посудой.

— Заметишь что-нибудь необычное — скажи.

— Да, господин.

Кэцу мялся снаружи. Я выглянул в дверь, прикрикнул на него, но это не помогло. Страх оказался сильнее желания получить награду. А и верно, зачем он мне в доме? Он-то внутри не был, что нового он сможет мне сказать?

— Покажи, откуда ты подглядывал.

С явным облегчением птицелов заспешил вокруг дома. Я последовал за ним, и вскоре Кэцу указал мне на приметную щель между досками. Присев на корточки, я заглянул внутрь. Да, действительно: видно бóльшую часть комнаты — и переминающегося с ноги на ноги Мигеру.

— Где лежала женщина? Где сидел мужчина?

Я уступил место птицелову. Тот приник к щели с опаской, словно ожидал увидеть призрака. И, похоже, увидел: вздрогнул и отшатнулся.

— Он… ваш слуга!

— Что — мой слуга?

— Он смотрит! Велите ему не смотреть, господин!

Действительно, глаза маски уставились прямо на меня.

— Мигеру, отвернись! Смотри в другую сторону.

Молча, с безразличием куклы, каонай повиновался.

— Там он сидел, — сообщил Кэцу, убедившись, что безликий отвернулся.

— Где — там?

— Там, где стоит ваш слуга. А женщина лежала на циновках. Там, куда ваш слуга сейчас смотрит. Прямо перед ним.

— Жди здесь.

Я вернулся в дом. Ещё раз осмотрел место, на которое указал птицелов. Здесь пол выскоблили даже тщательней, чем вокруг. Никаких следов.

— Идём, — окликнул я Мигеру. — И прихвати лопату.

Глава вторая Три схватки из пяти

1 «Я осквернён! Осквернён!»

То, что мы искали, нашёл Кэцу.

Разделившись, мы двинулись от хижины лесорубов кругами, постепенно расширяя область поисков. Я пытался представить, как бы это увидел сокол, пролетая над нами. Не думаю, что сокол увидел бы всё именно так, но в моём разуме наши пути предстали как тройственный символ томоэ — «небо-человек-земля» — три капли, сходящиеся к центру круга. Почему сходящиеся? Мы же уходим всё дальше от хижины…

Я споткнулся о скользкий корень и едва не упал. Схватился за ствол старой сосны, ободрал ладонь о жёсткую бугристую кору. Прав сенсей Ясухиро, я слишком много думаю. Не тогда, когда надо. Не о том, о чём надо…

Впрочем, сенсей всегда оказывается прав.

Время от времени мы перекликивались, чтоб не потерять друг друга. Потом Кэцу заорал: «Нашёл, нашёл!» — и я поспешил на голос. Проломился сквозь заросли папоротника, оставляя за собой колышущийся, быстро затягивающийся след — как от лодки на воде. Чуть не свалился в неглубокую лощину, но удержался на ногах: оскальзываясь на размокшей глине, сбежал вниз, кое-как выбрался наружу. За пригорком стоял Кэцу, указывая на свежий холмик, присыпанный хвоей. Хвоя на холмике смотрелась неуместно. Ну да, вокруг на земле её не было. Прогалина, ближайшая сосна — шагах в десяти, не меньше.

Из кустов с треском выломился Мигеру с лопатой на плече. Глянул на холмик, воткнул лопату в землю и отошёл в сторону. Отвернулся.

— Копай.

Честно говоря, я и сам не знал, к кому обращаюсь. По большому счёту, какая мне разница, кто будет копать: Мигеру или Кэцу? Но уж точно не младший дознаватель Рэйден!

— Копать? Это вы мне, господин?

— Тебе, кому же ещё?

Я невольно помотал головой. Нет, я не ослышался: это сказал Мигеру! Тон, с каким безликий обратился к птицелову, исключал возражения, но Кэцу упорствовал:

— Я?! Почему я? У вас же есть слуга, господин! Пусть он…

На Мигеру птицелов старался не смотреть.

Я решил не вмешиваться. Кто возьмёт верх в словесном поединке? Нет, скорее в поединке характеров. Не будь Мигеру безликим, я бы не задумываясь поставил на него. А так, конечно… С другой стороны, низкое — ниже некуда! — положение не помешало моему каонай отделать под первое число шайку грабителей. Драки между слугой и птицеловом я, конечно, не допущу…

— Ты смеешь перечить господину?!

Голос Мигеру из-под маски звучал глухо, зловеще, как из колодца. Он не сулил бедняге птицелову ничего хорошего: точь-в-точь призрак из страшной сказки. Я готов был поклясться, что призраков Кэцу боится ещё больше, чем безликого.

— Господин! Господин! Прошу вас, скажите ему…

— Сказать — что? Чтоб ты взял лопату и копал? Господин тебе это уже сказал. Давай, за работу!

Кэцу поник, сделавшись похож на грустного воробья под дождём. Он молча побрёл к лопате. На миг мне даже стало жалко птицелова, но я себя одёрнул. Сам виноват! Не сумел переспорить каонай, презренного из презренных — теперь работай! Небось, руки не отвалятся. Но каков Мигеру, а? Надо приглядывать за ним, чтобы другим дерзить не начал. А то войдёт во вкус…