Повести об удачах великих неудачников

Дело, начатое торговцами против Папена, повредило ему и в глазах ученых. Члены Королевского общества стали коситься на чужеземца. Говорили, что он пустился в мелкие аферы и нарушил королевские привилегии цеха кухмистеров. На одном из заседаний общества даже разбирали этот вопрос.

В ответ на упреки членов общества Папен заявил, что если им не нравятся его частные дела, то пусть они сами дадут ему средства к существованию.

Ученые очень удивились: обсуждение личной жизни членов не входило в планы общества. Физики и химики, философы и богословы недоуменно пожимали плечами.

Кончилось тем, что совет общества сделал Папену выговор и предложил бросить «делишки», бросающие на него тень как на члена такого высокого учреждения.

Папен возмутился этим решением. Ученые запретили ему добывать средства к жизни, а сами ничего не хотели для него сделать!

Раздраженный такой несправедливостью, он прямо с заседания совета отправился к венецианскому послу.

Посол Венецианской республики уже не раз делал Папену предложения перейти на службу его государству. Он предлагал ему самые заманчивые условия. В Венеции недавно была организована Академия наук, и правительство Яснейшей республики не прочь было увидеть в числе первых академиков столь известного ученого, каким стал к тому времени Папен.

Обиженный и уязвленный англичанами, Папен решил подписать договор с послом. Быстро закончив свои лондонские дела, он сел на корабль и отплыл в Италию. Он мечтал о широкой деятельности в молодой Венецианской академии. Он надеялся, что родина Галилея и Торричелли станет и ему новой, третьей по счету, родиной. Ему так хотелось иметь наконец постоянное пристанище! К тому же теперь он был не один: он ехал в Венецию со своей семьей…

ТРЕТЬЯ РОДИНА ОКАЗЫВАЕТСЯ НЕ ЛУЧШЕ ПЕРВЫХ ДВУХ

Папена встретили в Венеции очень хорошо. Ему оказали непривычные для него почести, назначили высокое жалованье и отвели прекрасное помещение. После лондонской жизни в трущобах все это очень радовало, и Папен с жаром принялся за работу в новой академии.

Но тут-то и начались новые неприятности.

Во главе правительства Венеции стояли богатые купцы. Они основали академию и пригласили иностранных ученых вовсе не для того, чтобы двигать науку. Наука их мало интересовала. Купцам важно было только показать другим странам, что Венеция покровительствует науке, входившей в те времена в моду.

Многие государи держали у себя при дворе ученых. Мелкие князьки тянулись за крупными владетелями и тоже нанимали астрономов, математиков и философов.

Венецианские купцы, считая, что и их правительство ничуть не хуже, тоже решили завести собственную академию. Но она так же, как и королевские академии, должна была лишь свидетельствовать о том, как хорошо идут дела республики и какие у нее просвещенные правители.

В академию проникло много шарлатанов, выдававших себя за ученых. Они не только принимали столь странное и далекое от науки назначение академии, но и были рады ему. Однако совсем за другим приехал сюда из далекой Англии Папен. Он жаждал научной деятельности. Ему необходимо было проверить на опыте десятки новых идей. Ему нужны были лабораторий и мастерские, ему нужны были помощники — не шарлатаны и бездельники, а настоящие ученые…

Но таким, оказывается, и в Италии жилось нелегко.

Очень скоро стало ясно, что научные планы Папена расходятся с планами правительства. Сначала чиновники просто удивлялись требованиям ученого, потом стали возмущаться. Начались ссоры и дрязги. Папену отказали в средствах на самые необходимые работы.

Придя в отчаяние, ученый стал тратить на опыты свои собственные деньги. От жалованья ничего не оставалось для семьи. Поначалу привольная, жизнь превратилась для Папенов в такое же жалкое существование, какое они вели в Англии.

Три года боролся Папен с чиновниками Венецианской республики и наконец, убедившись, что на свои скромные средства он ничего сделать не сумеет, а добиться денег от скупых правителей невозможно, поссорился с ними и решил еще раз попытать счастья в Англии. Все-таки там у него оставались кое-какие связи и знакомства.

И вот Папен снова в Лондоне. Ученые встречают его холодно — все, за исключением Роберта Бойля, который по-прежнему верил в талантливого француза.

На этот раз, зная истинную причину скитаний и неудач Папена, Бойль выхлопотал ему постоянную должность экспериментатора по отделу физики: Папен должен был демонстрировать различные научные опыты в собрании членов общества.

Другому эта работа могла бы показаться скучной: десятки раз проделывать перед недоверчивыми, надутыми учеными одни и те же опыты — не слишком веселое занятие. Но и в эту работу Папен внес свою живость, сумел по-новому поставить дело, и опыты стали гораздо интереснее — ведь их вел увлеченный человек с большими знаниями!