Повести об удачах великих неудачников

— Эх, сударь, — сказал он, — неважно ваше дело. Сами знаете, какие они сквалыги, эти купцы. Наш брат мастеровой человек еще может понять ваше положение, и, если бы дело зависело от нашего цеха, мы завтра же пропустили бы вас вниз. Но гильдия на то и гильдия, чтобы зубами держаться за свои привилегии. Придется вам потрясти кошельком, чтобы получить разрешение.

— Я рад бы отдать все, что имею, но содержимого моего кошелька едва ли хватит на то, чтобы оплатить пропуск, — грустно сказал Папен.

Даймлер долго молча ходил по комнате.

— Вот что, сударь, — сказал он наконец. — Завтра с утра я отправлюсь к своему судовладельцу и попробую его уговорить. Вы же идите к президенту округа и добивайтесь своего от чиновников. Узнав что-нибудь, я приду вам рассказать. Где вы остановились?

И, услышав, что вместе со всей семьей Папен будет ночевать на берегу, Даймлер ужаснулся.

— Марта, Марта! — закричал он. — Ты слышишь? Господин Папен ночует под открытым небом! Разве это дело, Марта? Не думаешь ли ты пойти и пригласить их провести ночь в нашем доме?

СТРАШНОЕ ДЕЛО

На следующий вечер, как и накануне, Папен вместе с сыном устроился для ночлега на судне. Его жена с младшими детьми опять отправилась к Даймлерам.

Папену не спалось. Завернувшись в плащ, он лежал рядом с сыном. Франсуа свернулся комочком и прижался к отцу. Ночь была прохладная. Ветер налетал короткими резкими шквалами. Волны с плеском ударялись в борт судна.

Мальчик знобко вздрагивал. Папен сбросил плащ и заботливо укутал им сына, а сам сел на палубе, беззаботно подставив тело пронизывающему ветру. Но он не чувствовал холода — мысли его были далеко. Он глядел на небо. Там, гонимые невидимой силой, неслись облака. Они то окутывали бледный лик месяца, то вновь обнажали его. Облаков становилось все больше, они мчались все стремительнее и, казалось, стирали с неба звезды.

Папену вспомнилась далекая ночь, когда он из окна родных Папеньонов видел такое же небо с несущимися облаками. Тогда он был молод и верил в себя, в жизнь, в науку.

Теперь Папен стар и уже ни во что не верит.

Ни во что?.. Да, если не считать науки…

Вдруг Папен вздрогнул. Собака, спавшая подле мальчика, вскочила и с лаем бросилась к пристани. Из темноты появился задыхающийся от быстрой ходьбы Даймлер. Папен радостно побежал ему навстречу. Увидев в руках корабельного мастера клочок бумаги, Папен схватил его и стал поспешно высекать огонь.

— Пропуск, это пропуск?.. — взволнованно бормотал он.

— Нет, нет, — смущенно возразил мастер. — Я только списал для вас официальное решение гильдии.

— О, как вы добры, господин Даймлер! Как мне вас благодарить?

При трепещущем свете фонаря Папен стал разбирать каракули Даймлера:

«… в случае, если местные власти, вопреки привилегиям гильдии судовладельцев, дадут приказ о пропуске судна, таковое будет вытащено на берег…»

Папен бессильно уронил руки. Как же быть? Бросить хлопоты и сдаться, оставив здесь свое судно?

Даймлер не мог ничего посоветовать: ему нечем было успокоить старика. Он ушел.

Папен в эту ночь не смыкал глаз.

Придя к какому-то решению, он разбудил сына:

— Беги сейчас же к Даймлерам и приведи сюда мать с детьми.

— Что вы хотите делать, отец? — испуганно спросил мальчик.

— Я решил двигаться. Мы постараемся незаметно пройти мимо таможни.

— Но ведь месяц так ярко светит!

— Если бог захочет, то и месяц перестанет светить, — упрямо ответил старик. — Иди, иди, не теряй времени… — И он принялся растапливать котел.

Франсуа ушел, но не прошло и получаса, как прибежал обратно. По его словам, вдоль берега шла толпа. Она направлялась к судну. Франсуа сам слышал, как люди говорили между собой, что нечего терять время — нужно покончить с этим судном.

Папен не колебался. Он решил отчалить и спуститься по течению. Там, на берегу, в зарослях ивняка, быть может, удастся спрятаться…

Судно бесшумно скользнуло в темноту. На берегу показались люди. Они перестали скрываться и зажгли факелы. Увидев, что судно исчезло, они начали браниться, рассы́пались по берегу. Но Папен так удачно спрятал свое судно за кустами, что они не замечали его.

Тогда Папен решил еще раз послать сына к Даймлеру.

Франсуа опять убежал.

Сдерживая нервную дрожь, старик незаметно следил за поисками. Вот кто-то подошел к самым кустам, попробовал пробраться в заросли, но, запутавшись, выругался и стал удаляться.

Последняя опасность миновала. Старик хотел уже поблагодарить бога за спасение, но в этот самый миг смирно лежавшая собака вдруг сорвалась с места и со свирепым лаем бросилась на берег.

Сбежались люди.

Уже светало, когда госпожа Папен и Даймлер прибежали на берег.

Избитый и обессилевший Папен сидел на земле. Чужим, погасшим голосом он рассказал, что сначала судовладельцы хотели только вытащить судно на берег, но его сопротивление так рассердило их, что, посовещавшись, они объявили: