Повести про жизнь

«Что это?!» — раздраженно воскликнул он. Клок кожи, болезненно сморщившись, уродливо свисал на носке одного из комнатных туфель. В окружении лакированных складок кожи раковина создавала впечатление иронически улыбающегося рта, язвительно высунувшего язык. Другой, по прежнему здравствующий, придавал изувеченному неприглядный вид, как будто он обогатился потерянной красотой собрата, почему и выглядит гораздо лучшим.

«Оба были хороши, а теперь…» — тяжелый вздох глубокой горячи сопровождал слова.

Ох, эти белые незабываемые времена?!

Когда-то орел-парень, для всех просто Андрей — красивый, молодой, сильный, своей привлекательной наружностью воспламенял многие взоры огнем обожания. Бывать с Ириной, как тогда говорилось «в народе», где нет-нет, да ухо уловит «хороши», «пара хоть куда» или «великолепны» захлестывало сердце гордостью и счастьем. Самый ревностный поклонник телевиденья. И, пожалуй, трудно сыскать второго мужчину из супружеской четы, кто бы так стремился к домоседству, как Андрей Иванович.

Легкая поступь шагов, шелест штор за спиной вернул мужчину из области воспоминаний к яви жизни. В зеркале трюмо возникло, изображение, женщины, облеченной в пижаму расцветки ярких узоров. Глаза мужчины, пугливой, тенью пробежала по лицу, скулы сковались, как в судороге, весь подался, взглядом впиваясь в отражение.

Шелковая ткань пижамы плотно облегала фигуру женщины, переливаясь на изгибах мягкими тонами, выразительно выявлял всю полноту красоты форм стана.

Гордо поднятая голова, высокая упругая грудь, на которою свисали большие темные, на концах расплетенные косы, ясный взгляд больших голубых глаз в веере длинных ресниц на красивом, лице придавали женщине сходство со сказочной красавицей.

«Андрюша, завтракать…» — ласково прозвучал грудной голос.

Отражение тепло улыбнулось, мужчина кивнул головой.

Женщина ушла. Мужчина мутным взором посмотрел на свое отражение. Взгляд уперся в бледное упитанное лицо. Вот он заискрился живостью мысли, веки прищурились, придавая глазам мстительное, злорадное выражение. Взгляд медленно пополз вниз, как-то странно подергиваясь, будто он щипал, покусывал, жалил заплывшее жировыми складками внушительного объема туловище. Ледяная улыбка медленно выползая, раздвинула тонкие, плотно сжатые губы.

Не каждому удается сохранить трезвость ума, равновесие души, когда душу и мозг разъедают сомнения, и вместо продуманных, разумных действий, совершаются вздорные, грубые, гадкие поступки, которые порождают именно те горькие события, которых опасались.

Ревность — говорят скептически — явно выраженная глупость. Собственно, не так уж важно знать, что это чувство нередко влечет за собой чреватые последствия…

Прошло то время, когда Андрей Иванович впервые обнаружил тот факт, что из сильного, ловкого, статного с годами превращается в слабого, неподвижного, угловатого, как… (о, насмешка над человеком…) Ирина все более хорошеет, превращаясь в волевую обаятельною женщину. И не поэтому ли в характере Андрея Ивановича все очевидней стала проявляться раннее чуждая ему раздражительность. И особо резко она проявлялась в своих размерах, когда ему с Ириной приходилось бывать на вечерах, где з давних пор они были желанными гостями, и где Ирина всегда пользовалась всеобщим вниманием, но чего уже не скажешь об Андрее Ивановиче.

Ирина понимала состояние мужа, и в меру своих сил старалась помочь ему. Всей душой отдаваясь работе — детского врача — она проявляла все больше внимания к его производственным делам, предпочитая повысить у мужа интерес к ним, чем отвлечь от угнетающих его дум. Но в жизни существуют нелепые противоречия, чем внимательнее тактичнее Ирина к Андрею Ивановичу, тем сильнее в нем подозрительность к ней. И все чаще останавливается на мысли, что такое поведение жены, ничто иное как ловкий способ маскировки — скрывать свою неверность к нему. Подозрение растет с чудовищной силой. Воображение рисует одну картину красочнее другой. Кошмарные сновидения, в которых красавцы мужчины огромными табунами носятся в дикой пляске вокруг Ирины, одаряя ее страстными ласками, доводят Андрея Ивановича до мигрени. Потребность к водке увеличивается. Чувство собственного достоинства все заметнее покидает его. И вот набравший до чертиков, раздираемый слепой, обидой, — непонятно к кому и за что — он пошел в поликлинику.

В просторный кабинет главврача на пятиминутку сходились медработники поликлиники. В ожидании когда все придут, между собравшимися происходит на разные темы оживленный разговор.

На дверь то и дело отворявшуюся, не обращали внимания. Молодой врач, наклонившись к сидевшей возле окна, напротив дверей, Ирине, что-то негромко усмехаясь, говорил, кивая в противоположный угол комнаты, откуда в их сторону миловидная девушка, смущенно улыбаясь, угрожала кулачком.