Читаем Повести, рассказы, очерки 1912-1923 полностью

Повести, рассказы, очерки 1912-1923

Дело в том, что люди забыли прикрыть трубу самовара тушилкой и ушли, оставив чайник на конфорке; углей в самоваре было много, а воды мало — вот он и кипятился, хвастаясь пред всеми блеском своих медных боков.

Чайник был старенький, с трещиной на боку, и очень любил дразнить самовар. Он уж тоже начинал закипать; это ему не нравилось, — вот он поднял рыльце кверху и шипит самовару, подзадоривая его:

На тебя лунаСмотрит свысока,Как на чудака, —Вот тебе и — на!

Самовар фыркает паром и ворчит:

Вовсе нет. Мы с ней — соседи.Даже несколько родня:Оба сделаны из меди,Но она — тусклей меня,Эта рыжая лунишка, —Вон на ней какие пятна!

Ах, какой ты хвастунишка,

Даже слушать неприятно!

— зашипел чайник, тоже выпуская из рыльца горячий пар. Этот маленький самовар и вправду очень любил хвастаться; он считал себя умницей, красавцем, ему давно уже хотелось, чтоб луну сняли с неба и сделали из неё поднос для него.

Форсисто фыркая, он будто не слышал, что сказал ему чайник, — поёт себе во всю мочь:

Фух, как я горяч!Фух, как я могуч!Захочу — прыгну, как мяч,На луну выше туч!

А чайник шипит своё:

Вот извольте говоритьС эдакой особой.Чем зря воду-то варить.Ты — прыгни, попробуй!

Самовар до того раскалился, что посинел весь и дрожит, гудит:

Покиплю ещё немножко,А когда наскучит мне, —Сразу выпрыгну в окошкоИ женюся на луне!

Так они оба всё кипели и кипели, мешая спать всем, кто был на столе. Чайник дразнит:

Она тебя круглей.Зато в ней нет углей,

— отвечает самовар.

Синий сливочник, из которого вылили все сливки, сказал пустой стеклянной сахарнице:

Всё пустое, всё пустое!Надоели эти двое!Да, их болтовняРаздражает и меня,

— ответила сахарница сладеньким голосом. Она была толстая, широкая и очень смешлива, а сливочник — так себе, горбатенький господин унылого характера с одной ручкой; он всегда говорил что-нибудь печальное:

Ах, — сказал он, —Всюду — пусто, всюду — сухо,В самоваре, на луне.

Сахарница, поёжившись, закричала:

А в меня залезла мухаИ щекочет стенки мне…Ох, ох, я боюсь,Что сейчас засмеюсь!Это будет странно —Слышать смех стеклянный…

— невесело сказал сливочник.

Проснулась чумазая тушилка и зазвенела:

Дзинь! Кто это шипит?Что за разговоры?Даже кит ночью спит,А уж полночь скоро!

Но, взглянув на самовар, испугалась и звенит:

Ай, люди все ушлиСпать или шляться,А ведь мой самоварМожет распаяться!Как они могли забытьОбо мне, тушилке?Ну, придётся им теперьПочесать затылки!

Тут проснулись чашки и давай дребезжать:

Мы скромные чашки,Нам всё всё равно!Все эти замашкиМы знаем давно!Нам ни холодно, ни жарко,Мы привыкли ко всему!Хвастун самоварко,И не верим мы ему.

Заворчал чайник:

Ф-фу, как горячо,Жарко мне отчайно.Это не случайно,Это чрезвычайно!

И — лопнул!

А самовар чувствовал себя совсем плохо: вода в нём давно вся выкипела, а он раскалился, кран у него отпаялся и повис, как нос у пьяного, одна ручка тоже вывихнулась, но он всё ещё храбрился и гудел, глядя на луну:

Ах, будь она ясней,Не прячься она днём,Я поделился б с нейВодою и огнём!Она со мной тогдаЖила бы не скучая,И шёл бы дождь всегдаИз чая!

Он уж почти не мог выговаривать слов и наклонялся набок, но всё ещё бормотал:

А если днём она должна ложиться спать,Чтоб по ночам светлей сияло её донце, —Я мог бы на себя и днём и ночью взятьОбязанности солнца!И света и тепла земле я больше дам,Ведь я его и жарче и моложе!Светить и ночь и день ему не по годам, —А это так легко для медной рожи!

Тушилка обрадовалась, катается по столу и звенит:

Перейти на страницу: