Повести, рассказы, стихи 1892-1894

  Спела песню — начинает злиться,
  Уж прошло гораздо больше суток,
  А — не возвращается девица.
  Это — плохо. Смерти — не до шуток.
Становясь всё злее и жесточе,
Смерть обула лапти и онучи
И, едва дождавшись лунной ночи,
В путь идёт, грозней осенней тучи.
    Час прошла и видит: в перелеске,
    Под росистой молодой орешней,
    На траве атласной, в лунном блеске
    Девушка сидит богиней вешней.
  Как земля гола весною ранней,
  Грудь её обнажена бесстыдно,
  И на коже шелковистой, ланьей,
  Звёзды поцелуев ярко видны.
Два соска, как звёзды, красят грудь,
И — как звёзды — кротко смотрят очи
В небеса, на светлый Млечный путь,
На тропу синеволосой ночи.
    Под глазами голубые тени,
    Точно рана — губы влажно алы.
    Положив ей голову в колени,
    Дремлет парень, как олень усталый.
Смерть глядит, и тихо пламя гнева
Гаснет в её черепе пустом.
— Ты чего же это, словно Ева,
Спряталась от бога за кустом?
    Точно небом — лунно-звёздным телом
    Милого от Смерти заслоня,
    Отвечает ей девица смело:
— Погоди-ко, не ругай меня!
Не шуми, не испугай беднягу,
Острою косою не звени!
Я сейчас приду, в могилу лягу,
А его — подольше сохрани!
Виновата, не пришла я к сроку,
Думала — до Смерти недалёко.
Дай ещё парнишку обниму:
Больно хорошо со мной ему!
Да и он — хорош! Ты погляди,
Вон какие он оставил знаки
На щеках моих и на груди,
Вишь цветут, как огненные маки!
    Смерть, стыдясь, тихонько засмеялась:
  — Да, ты будто с солнцем целовалась,
  Но — ведь у меня ты не одна —
  Тысячи я убивать должна!
  Я ведь честно времени служу,
  Дела — много, а уж я — стара,
  Каждою минутой дорожу,
  Собирайся, девушка, пора!
    Девушка — своё:
  — Обнимет милый,
  Ни земли, ни неба больше нет.
  И душа полна нездешней силой,
  И горит в душе нездешний свет.
  Нету больше страха пред Судьбой,
  И ни бога, ни людей не надо!
  Как дитя — собою радость рада,
  И любовь любуется собой!
    Смерть молчит задумчиво и строго,
    Видит — не прервать ей этой песни!
Краше солнца — нету в мире бога,
Нет огня — огня любви чудесней!

VII

  Смерть молчит, а девушкины речи
  Зависти огнём ей кости плавят,
  В жар и холод властно её мечут,
  Что же сердце Смерти миру явит?
Смерть — не мать, но — женщина, и в ней
Сердце тоже разума сильней;
В тёмном сердце Смерти есть ростки
Жалости, и гнева, и тоски.
    Тем, кого она полюбит крепче,
    Кто ужален в душу злой тоскою,
    Как она любовно ночью шепчет
    О великой радости покоя!
  — Что ж, — сказала Смерть, — пусть будет чудо!
  Разрешаю я тебе — живи!
  Только я с тобою рядом буду,
  Вечно буду около Любви!

—