Повести студеного юга

— Вы не так стары, сэр, — сказал Мэнсфилд. Неожиданный вопрос капитана вызвал у него легкое недоумение.

Аллисон вздохнул:

— У тебя доброе сердце, Майкл, и ты недурно воспитан. — Улыбнувшись, он грустно покачал головой: — Нет, мой мальчик, шестьдесят два — это немало. Твой капитан уже стар, болен и стар. В моем возрасте пора думать о спасении души. Или ты не веришь в ад?

— Вам рано об этом думать, сэр.

— Тебе кажется, в своей жизни я мало грешил?

— Мы все грешны.

— Это правда, мой мальчик, грешны все. — Он сделал первый ход пешкой и снова надолго умолк. Мэнсфилд никогда не видел его таким. Лицо капитана, обычно добродушно-веселое, с густой сеткой красных прожилок, сейчас было безучастным и серым. Он смотрел на шахматную доску, но взгляд его был устремлен на что-то другое. Казалось, он был повернут в него самого. Мэнсфилд смутно чувствовал, что в душе старика идет какая-то борьба. Капитан явно хотел сказать что-то важное, но не решался.

На шестом ходу, потеряв ферзя, Аллисон засмеялся:

— А ты говоришь, я не так стар. Вот тебе доказательство. Когда-то я не проигрывал ни одной партии. Мне всегда чертовски везло. Я играл без оглядки, крупно играл. — Помолчав, заговорил опять: — Жизнь — та же игра в шахматы. Когда-нибудь да получишь мат… И возлюбит господь покаянных… Вздор, как ты полагаешь?

— Я не могу назвать себя атеистом, сэр, но… — Мэнсфилд замялся. Он видел состояние капитана, и ему не хотелось неосторожным словом огорчить его.

— Ты не желаешь быть со мной откровенным?

— Нет, сэр, я со всеми стараюсь быть откровенным. Мне кажется, если бог есть, то с неба ему до нас далеко.

Вскинув свою гривастую голову, Аллисон громко захохотал.

— Кость мне в глотку, верно, Майкл, до неба не близко!

— Конечно, сэр.

— И можно послать этого старца к дьяволу, не так ли?

— Как вам угодно, сэр.

— А ты не боишься, что из старого Аллисона черти вытопят жир?

— Не думаю, сэр.

К Аллисону возвращалась его обыкновенная веселость. Мэнсфилд смотрел на него и тихо радовался.

— Когда человек болен и стар и ему нечего больше брать от жизни, одному ему становится скучно, — сказал капитан, продолжая игру. — В монастырях, говорят, неплохая братия. Но раз все это вздор, тут ничего не поделаешь… Майкл!

— Да, сэр.

— Тебе очень хочется стать капитаном?

— Я для этого учился, сэр, и теперь был бы плохим моряком, если бы не мечтал стать капитаном.

— Тебе следует жениться, Майкл.

— У меня пока нет невесты, сэр.

— Ты сделал своей невестой «Вайт бёрд», это ни к чему, Майкл. Железная коробка никогда не заменит близкого человека. — Задумавшись над очередным ходом, Аллисон вдруг оживился: — Послушай, Майкл, два года мы играем с тобой в шахматы, но ты никогда ни о чём меня не спрашиваешь.

— Я не знаю, что вы имеете в виду, сэр?

— Тебе не любопытно узнать, как я жил?

— Мне было бы очень приятно, сэр. Я не смею вторгаться в вашу личную жизнь.

— Чепуха, Майкл, разве мы с тобой не приятели? Представь себе, этот мешок с костями и жиром когда-то был лишь хилым скелетом. Я вырос в нищете и до шестнадцати лет меня пинали, как шелудивого пса. Или ты думал — я родился миллионером?

— Люди рождаются свободными и равными в правах. По-моему, их равняет то, что они рождаются голыми.

— Браво, Майкл, под твоим черепом кое-что шевелится. Но не думай, что миллионерами становятся обязательно грабители. Миллионер грабит, когда он уже миллионер, так устроено в жизни. Иначе нельзя оставаться миллионером. Но большие деньги иногда можно заработать честно. Твоему капитану первые два миллиона дало море. Я тогда служил рулевым на рефрижераторе «Кейбл». Он был резвым ходоком, но его остойчивость никуда не годилась. Возле Бермудских островов мы попали в приличный шторм, и «Кейбл» здорово лег на правый борт. Мы старались выровнять крен, но из этого ничего не вышло, «Кейбл» медленно погружался в воду. Капитан боялся оверкиля. Он приказал всем покинуть судно. Я понял, что тут есть шанс, и решил рискнуть. Мне не верилось, что «Кейбл» пойдет ко дну. В его трюмах были бананы, полторы тысячи тонн. Бананы не тонут. Я спрятался в форпике и остался на борту. Команда меня не искала, они сразу ушли на шлюпках к островам.

Мэнсфилд слушал, затаив дыхание. Старый Аллисон вырастал в его глазах до размеров героя.