Повестка

— Может, казино. Развлекательный комплекс открылся шесть или семь лет назад, и поначалу мы с судьей исправно показывались там раз в неделю.

— А потом завязали?

— Если бы. По правде, я наведывался в казино гораздо чаще. Просто не хотел, чтобы твой отец знал об этой маленькой слабости. Когда мы приезжали вдвоем, я позволял себе только небольшие ставки. А на следующую ночь, уже один, отрывался по полной программе.

— Много проигрывал?

— Мы говорим о судье.

— Хорошо. Ему везло?

— Обычно — да. В хороший вечер он клал в карман пару тысяч.

— А в плохой?

— Терял сотен пять. Это был его предел. Ройбен всегда чувствовал, когда нужно остановиться. В том-то и состоит весь секрет: вовремя отойти от стола. У твоего отца это получалось, у меня — нет.

— Без тебя он ходил в казино?

— Да, однажды я засек его там. Решил исследовать как-то ночью новое заведение — черт, сейчас их уже штук пятнадцать, — сел за стол, где играли в блэкджек, а минут через десять увидел судью. В бейсбольной шапочке. Другие посетители, похоже, так его и не узнали. Однако маскарад не всегда заканчивался успехом; в казино ходят многие, и по городу поползли слухи.

— И часто отец выбирался сыграть?

— Кто знает? Он ни перед кем не отчитывался. Один мой клиент, торговец подержанными автомобилями, говорил, что видел судью в три часа утра в «Острове сокровищ». Думаю, Ройбен специально выбирал для своих вылазок время, когда основная масса игроков уже расходилась по домам.

Рэй быстро произвел несложный математический подсчет. Если в течение, скажем, пяти лет отец три дня в неделю посещал казино, выигрывая каждый раз по две тысячи долларов, то общий выигрыш составил бы что-то около полутора миллионов.

— Мог он положить в заначку девяносто тысяч? — Сумма казалась смехотворной.

— Почему бы нет? Но для чего прятать?

— Хотел бы я знать.

На какое-то время оба смолкли. Гарри Рекс залпом допил остатки пива, закурил сигару. Вращавшийся под потолком вентилятор лениво разгонял клубы дыма.

— С выигрышей тоже необходимо платить налоги, — пыхнув сигарой, наконец сказал Гарри Рекс. — Вот он и держал все в секрете, не хотел мозолить людям глаза.

— Разве в казино не оформляют крупные выигрыши документально?

— Я такого не видел. Ни разу.

— Но по сути?

— По сути, они, конечно, обязаны. Было дело, на моих глазах парень выиграл у «однорукого бандита» одиннадцать тысяч. Его попросили заполнить форму номер десять-девяносто девять — знаешь, для налоговой службы.

— А в кости?

— Не важно, во что ты играешь. Если сдаешь в кассу фишек более чем на десять тысяч, тогда к тебе идут с бумагами. До десяти — ровным счетом ничего. Правила те же, что и в банках.

— Вряд ли судья горел желанием официально фиксировать свои выигрыши.

— Согласен.

— Он говорил что-нибудь о наличных, когда вы переписывали завещания?

— Ни слова, Рэй. Не могу объяснить, не представляю, о чем он думал. Безусловно, он знал, что их найдут.

— По-видимому. Вопрос в том, как теперь с ними поступить.

Кивнув, Гарри Рекс принялся жевать сигару. Рэй откинулся на спинку кресла и не сводил глаз с лопастей вентилятора. Потянулась долгая пауза. Ни один из собеседников не готов был вслух признать, что лучший способ — сохранить все как есть, в полной тайне. Наконец Гарри Рекс поднялся, чтобы сходить за второй банкой пива.

— Прихвати и мне, — бросил ему вслед Рэй.

Оба понимали: о деньгах больше не будет сказано ни слова, во всяком случае, сегодня. Может, через несколько дней, когда они составят опись имущества. А может, и нет.

Двое суток Рэй сомневался: стоит ли говорить Гарри Рексу о банкнотах? Разумеется, не обо всей сумме, но хотя бы о какой-то ее части? Ведь после такого признания появится больше вопросов, чем ответов.

Тот факт, что судья любил посидеть в казино, ситуацию почти не прояснял. Хорошо, ему дьявольски везло, да, — но выиграть за семь лет три с лишним миллиона долларов? И не позаботиться о подтверждающих документах? Немыслимо.

Пока Гарри Рекс листал конторские книги с записями о пожертвованиях, Рэй вновь с головой ушел в изучение налоговых деклараций.

— Кого из аудиторов ты намерен пригласить? — после длительного молчания спросил он.

— У меня есть на примете несколько человек.

— Только не из местных.

— Ну да. От наших я держусь подальше. Городок слишком мал.

— На мой взгляд, декларации в порядке.

— С описью имущества вопросов не возникнет. Главная проблема — особняк.

— Выставляй его на продажу, и поторопись. Быстро совершить сделку не удастся.

— Какую ты назначишь цену?

— Начнем с трехсот тысяч.

— Не хочешь потратиться на ремонт?

— У меня нет денег, Гарри Рекс.

Уже начинало темнеть, когда проснувшийся Форрест во всеуслышание заявил, что ему осточертел Клэнтон, осточертели похороны, старый дом, который никому не нужен, осточертела компания Гарри Рекса и Рэя, что он немедленно возвращается в Мемфис — к горячим женщинам и нормальной выпивке.

— Ты сюда еще подъедешь? — спросил он у Рэя.

— Да, через две-три недели.

— Чтобы огласить в суде завещание?

— Именно так, — ответил Гарри Рекс. — Предстоит разговор с судьей. Можешь присутствовать, но это не обязательно.