Повесы небес

— Прекрасное приземление, моряк, — отреагировал я и, чтобы подчеркнуть, что перед ним медик, добавил, — у вас задние роды.

Адамса будто подбросило на мате, он встал ровно, чуть покачиваясь и с трудом удерживая равновесие. Ростом более шести футов, спутанные длинные волосы, на лице густая щетина. Он был бос и носил безрукавную тунику, украшенную на левой стороне груди странной эмблемой. Подол туники едва высовывался из-под портупеи, а кожа была так бледна, что казалась побеленной.

Ноги у него были мускулистыми, как у артиста балета, но лодыжки опухли, а обе руки имели одинаковые багровые следы над локтями. Вспомнив его алабамское происхождение, я громко сравнил его с генералом Конфедерации:

— Младший лейтенант Адамс, вы выглядите как генерал Дж. Э. Б. Стюарт,[10] который собирается поволочиться.

Несмотря на выражение сильного беспокойства, написанное на лице Адамса, он взглянул на меня и губы его растянулись в широкой ухмылке. Это была вымученная улыбка, но в ней было достаточно искренности, чтобы заметить, что он понял и оценил мое остроумие. Он осторожно двинулся в мою сторону.

— Я хотел бы представиться, Адамс, — начал было я, но он игнорировал мое обращение.

— Какой сегодня день, доктор?

— Среда, двадцать восьмое декабря, — ответил я.

Он узнал эмблему, на моем лацкане, это свидетельствовало о том, что наблюдательные способности были в норме.

— Благодарение Господу! — удовлетворение, которым прониклось все его естество, казалось, придало его походке устойчивость. — Забудьте о принятии отчета, доктор. Позвоните в Управление и попросите их вычеркнуть зонд Адамса-О'Хары из графика полетов.

Он показал на телефон, висевший на стене по мою сторону стекла. Поведение его было настолько нормальным, что я, не думая, выпалил:

— Это же вы — зонд Адамса-О'Хары, или верней, то, что от него осталось.

— Какой сейчас год? — спросил он. — 2228-й.

Адамс реагировал так, словно его ударили по зубам. Он покачнулся и страдание исказило его лицо. В ошеломлении, он отступил назад и рухнул по ту сторону стенки. Сосредоточившись на чем-то, известном только ему, он бормотал про себя:

— Не получилось. Не получилось.

— Что не получилось, Адамс? — спросил я, усаживаясь за пульт.

— Я пытался обратить фактор растяжения времени и изменить систему отсчета на обратную.

Не могу сказать, был ли его ответ разумным. Космонавты оперируют понятиями релятивистского мира, а я пользуюсь классической логикой. Но я вспомнил ответы курсанта на посту у помещения, где хранились личные дела состава.

— Вы говорите о нехристианской системе?

— Нехристианской системе? — Адамс с изумлением взглянул на меня и широкая улыбка расплылась по его лицу — маниакально-депрессивная реакция, классифицировал я его подавленное состояние. — Полагаю, вы имели ввиду негалилееву систему, — протянул он.

— Ну, я всего лишь психиатр, — сказал я, — и единственный галилеец, которого я знаю — это Христос.[11]

— Это имя достойно Галилея, — довольно засмеялся Адамс, — но, может быть, вы угадали правильный ответ, хотя и по неверной причине. Может быть, я молился с недостаточным рвением.

Адамс был не только в своем уме, но и отлично соображая. Он заметил путаницу при сравнении Галилея с Христосом, что указывало на гораздо большие умственные способности, чем того требовала его профессия. Но он уже позабыл обо мне, углубившись в какую-то крупную внутреннюю борьбу. Ужас и неверие в его глазах сменились смирением. Черты лица были так выразительны, что я легко мог читать его чувства. Вспомнив о Харкнессе, я спросил:

— Почему вы прервали экспедицию на год раньше срока, Адамс?

— Нет, доктор, не на год. Я вынужден был прервать на три недели раньше срока.

Считая шесть месяцев пути туда, шесть месяцев обратно и плюс одиннадцать месяцев на выполнение задания, в сумме все это составляло двадцать три месяца.

— Но вы отсутствовали всего одиннадцать месяцев, — указал я.

— В этом-то вся история моей жизни, доктор, — слишком мало и слишком поздно. Мне нужно было наверстать два года, а я не смог и наверстал только один год.

Внезапно я уловил смутный смысл того, о чем он говорил.

— Адамс, вы хотите сказать, что пытались вернуться во время, предшествовавшее старту?

— Можете доставать свою смирительную рубашку, доктор, но именно это я и пытался сделать. Я знаю, что теоретически материальное тело не может находиться в двух точках одновременно, но не теории выращивают хлопок. Библия гласит: "Просите и вам дастся". Господь знает — я просил. Я устлал молитвами весь путь от Кассиопеи до Ориона. В конечном счете, я был слишком занят замедлением этого китобойца, его палубного времени, чтобы много молиться.

Здесь я хотел бы передохнуть, но из мрака галереи наблюдал Харкнесс. Я процитировал второй вопрос руководящего плана почти дословно:

— Что, черт возьми, случилось с О'Харой?

— Он присоединился к бессмертным, — речитативом пропел Адамс.

— Как он присоединился к ним?