Повезло?

Голос пилота был подозрительно веселым, так что я решил послушаться, и, не обращая внимания на воющий движок, пополз к выезду между парой холмиков – хотя и так был почти на равнине. А когда все-таки выкатился, потеряв скорость и ползя едва не на 10 км/ч – то как-то неожиданно заметил, что в меня больше не стреляют. Поднял глаза… Ага, не стреляют! И не будут – когда перед тобой висит «крокодил», с наведенной на тебя роторной скорострелкой, плюс подвешенные на крыльях кассеты с НУРС-ами – вот честное слово, вы и как вас зовут забыть можете, не то что перестанете хулиганить! Тем более, когда этих вертолетов ДВА, и один ходит кругами повыше (я едва заметил, пришлось в кабине шею изгибать буквой «зю», когда тень на капоте мелькнула), то любые идеи посоревноваться в огневой мощи с штурмовой авиацией сами собой изменятся, на полные пацифизма и миролюбия молитвы… А уж когда и с фланга в тебя целятся пара бойцов с гранатометом, то и вовсе лишние мысли покидают буйные головы…

Я вдруг почувствовал, что у меня трясутся руки. Вот это переср… испугался, короче… Есть нервишки, есть, и весьма натянутые, до звона, блин! Да и ноги чего-то ватные, едва держат… наверное, вставать как-то не тянет. Ага, а вот и по мою душу, наверное – о, знакомые все рожи! Скворцов, Зырянов, кажется, еще знакомые бойцы… Или просто показалось – все ж к кемперу подошли только эти двое, а остальные контролят джип и хмуро сдающих оружие (ну, они бы может и не сдавали – да кто их спросит, шмонали их будь здоров!) наемников-преследователей… Скалящийся во все тридцать два зуба Зырянов, уже метров с десяти не выдержал:

- Здорово, Маньяк! Сколько лет, сколько зим! Как дела?!

Я, сползя по дверце наружу и более-менее утвердившись на ногах, посмотрел на него и с трудом выговорил:

- Достал ты, Антон, с этим прозвищем идиотским… Откуда вы тут взялись? Хотя благодарен, без вопросов, вовремя вы…

Скворцов хмыкнул:

- Так твоя героическая речь наших на уши подняла за десяток минут! Тут… относительно недалеко… есть одна из баз РА, с аэродромом подскока и взводом быстрого реагирования, так сказать. Репутация твоя – сам знаешь, да еще и то, что ты описал… Кстати, оно на самом деле есть?

- Обижаешь. – я пристально (ну, я надеюсь, что это так и выглядело) уставился ему в глаза. – У меня на борту контейнеры с дрянью, видеозапись с места находки, да и падение самолета, кажется, должно быть. И, самое интересное – пленный, которого я разговорил прямо у самолета. Вроде как, средней величины шишка в Ордене…

Сворцов, по мере моих слов становящийся все внимательнее, выдохнул:

- Не может… и по рации ты молчал! Где пленный?!

Я посмотрел на него с непритворным удивлением:

- Да где ему быть?! В кемпере лежит, я замотал ему грабарки, чтоб не рыпался, и привязал покрепче… сами доставайте, у меня сил нет уже.

- И чего с твоими силами стряслось, где так замотаться успел? – заржал Зырянов, хлопая меня по плечу. Вот это он сделал зря – вокруг все завертелось, в глазах потемнело, я успел понять, что падаю…

Очнулся от резкого противного запаха нашатыря. Лежу, дышу, ничего особо не болит/ноет. Хорошо… Пованивает медицинской химией, причем пованивает от меня, кажется! Сморщив нос, попытался чихнуть, и сразу открыл глаза, услышав крик:

- Живой! Кривится и глазами хлопает!

За время моего «отсутствия» кое-что в окружении поменялось. Я валялся носом вниз на брезентовых армейских носилках в тени своего покосившегося кемпера, спину, лишенную всякой одежды, обдувал легкий ветерок, рядом топтались две пары берцев. В вытянутой в сторону руке что-то торчало, слегка отдавая ноющей болью. Чуть повернув голову, я разглядел уходящую в руку нитку капельницы, мне чего-то вливали в вену.

- О, зашевелился. – тоже громко, но без криков уже, выдал тот же голос. Я чуть приподнял неожиданно тяжелую голову и хрипло выдавил:

- Чего со мной такое? Я, кажется, сознание потерял…

Голос недовольно пробурчал:

- Ты, походу, миску своей крови на сидушку в машине слил, вот и свалился от обескровливания, странно, что вообще ласты не склеил. Как еще за рулем сидел – на одном адреналине, что-ли? Лежи, я тебе сейчас плазму долью и физраствор поставлю, немножко…

- Надеюсь, в остальном я в норме? – на всякий случай переспросил я.

- Да вроде более-менее. Осколок у тебя из спины я достал, рану обработал и зашил, где тебя так, кстати?

- Эти же красавцы, что гнались… Я их на перекате подстерег, одну машину им выбил, с крупняком, ну и беспилотник в хлам… А они «на сдачу» мне подствольниками отвесили. Дня три назад… кажется. Ну, вот с тех пор и еду. Спину толком не перевязать в-одиночку, полотенец напихивал кое-как… – мне говорить не хотелось, хотелось лежать и ни о чем не думать. В кои-то веки я чувствовал себя в полной безопасности, это было настолько непривычным, что даже слегка раздражало! Раздался хруст камешков под ногами, и к носилкам подошла еще пара ног:

- Ма… Варан, как себя чувствуешь? – голос Зырянова был… виноватым!!! Что, оказывается, совесть живоедящая с людьми делает!