Повезло?

- Я, до ваших невнятных претензий к вашим же боеприпасам, понятия не имел, что это какие-то особенные патроны для бесшумной стрельбы. Я покупал подходящие под вот это оружие малоимпульсные патроны, обычные 7,62 слишком мощные для стрельбы с одной руки, да и вообще не для пистолетов-пулеметов. Оружие, как вы слышали, вполне громкое, как для пистолета, в связи с этим мне совершенно не нравятся ваши нелепые попытки обвинять меня в каком-либо разбое. За разбой на многих территориях вешают, если вы не в курсе! Вы согласны с обвинением вас, самих, в, скрытой благими словами, попытке ограбления, а, возможно, и работорговли?!

Мориц Мерклингер снова пошел пятнами и судорожно вздохнул:

- Прошу прощения, господин Алекс. Это… неприятный случай, у службы безопасности базы «Европа» и патруля Ордена нет к вам никаких претензий.

Я вдруг улыбнулся от проскочившей идеи:

- Извините, господин заместитель начальника безопасности, но, теперь, мне этого мало. Ваши люди оскорбили меня, обвинили в бандитизме, заставили потерять время и деньги, надеюсь, вы не станете выяснять ещё и, как именно?! Угрожали оружием, пользуясь служебным положением и фактическим превосходством в силе, непонятно почему требовали от меня отчета в моих делах… вам не кажется, что это несколько не соответствует официально декларируемой политике ордена?! И после всего этого, после угроз и оскорблений, вы считаете нормальным этак небрежно заявить – «извините, ошибочка вышла»?!

Безопасник катнул желваки и выдавил:

- Я согласен с вашими…претензиями. Вас устроит денежная компенсация?

Я сделал вид, что задумался, потом презрительно-печально спросил:

- И в каком объеме? Орденская тысяча для бедных?

Безопасник, вскинувшийся было при моем завуалированном согласии, под взглядами и камерами уже примерно полусотни людей еще более напрягся:

- Нет, я надеюсь, пять тысяч экю смогут в заметной степени окупить ваши… потерянные возможности и заработок.

Я примерно на это и рассчитывал, поскольку помнил, что это максимальный размер оперативного финансирования одного человека, думал, правда, что начнут тысяч с трех, поэтому сделал вид, что задумался, а потом нехотя выдал:

- С финансовой частью урегулирования претензий я… согласен. А вот с моральной… ваши люди меня оскорбили, господин Мекленберг. И это совсем не шутка, обвинение в бандитизме… На территориях, в случае облыжного обвинения, вешают тоже, но уже лжесвидетелей. Вы слышали о таком милом и, на мой взгляд, очень даже справедливом обычае?

- И чего вы хотите?! – голос безопасника звенел как струна. Вешать, пусть и идиотов, но все же сотрудников, он не мог, как не мог и не вмешаться в процесс, попытайся их повесить я, с поддержкой зрителей. И «отмазать» их не мог, нечем.

- Я хотел бы знать, когда я увижу свои деньги. – ответил я невпопад, потом уточнил, – И прошу вас выдать их сейчас, здесь, и в золоте – я теперь несколько… не вполне доверяю орденскому банку, как минимум я не доверяю его местному отделению. Это возможно?

Мекленберг отдал несколько приказов в рацию и кивнул:

- Да, золото доставят через… шесть минут.

Я согласно кивнул и ответил на первый вопрос:

- Так вот, я требую, чтобы вот эти два ваших сотрудника, пока не доставят мое золото, извинялись передо мной, а также перед всеми тут собравшимися, из-за них, людьми, за мое и их потерянное время, за угрозы, за хамство и наглость, за национальную нетерпимость – я не ошибся, вот этот ваш непосредственный подчиненный этнический поляк и ему, чем-то, не нравятся русские? Надеюсь, за стояние на солнцепеке под дулами пулеметов по наглому и лживому обвинению – это не слишком непомерная цена?! – я специально повысил голос.

Безопасник молча кивнул и отдал короткий приказ. Патрульный неверяще посмотрел на него, потом на меня и заорал:

- Да жебы я препрашалем пжед тым москальскем ублюдком, пся-а-аа-а…а…

И заткнулся. В его лоб смотрел мой, заряженный свежим магазином, автомат. На едва дернувшихся патрульных быстро и привычно навели около двух десятков стволов подъехавшие со стороны саванны и давно уже вооружившиеся люди, в основном из «старых» переселенцев – я краем глаза лично видел не менее десятка, кто-то наверняка был и за спиной. Даже со стороны КПП была какая-то возня. Я тихо, но разборчиво спросил:

- Чего замолчал, мудак? Язык в задницу запал? Смелости хватает вякать, только когда у меня пустые руки? Считаю до пяти – или ты, жопорванец, начинаешь громко и разборчиво извиняться, за все свои выдергивания, или я стреляю. С пяти метров ты превратишься в вонючий труп без башки. Понял?

- Тебя застрелят… – прохрипел патрульный, глядя на ствол моего автомата.

- Хочешь проверить, сделаю я это или нет? Не советую. Меня здесь хорошо научили не отступать. Раз.

Поляк беспомощно оглянулся на начальство, но тот с хмурым интересом смотрел на вооруженных людей вокруг и предпочел «не заметить» взгляда.

- Два. Стоять! – мне показалось, что поляк дернулся бежать.

- Три. – щелчок скинутого на одиночные предохранителя.

- Проше пана… выбачце мнье…

Я чуть опустил ствол, не отводя от мишени: