Повязанные кровью

- Служба у меня такая бдительная. Агентов имею. - и кивнул при этом головой куда-то вверх и вбок, отчего Денис без затруднений смекнул, что настучала на него соседка, которую он помнил с детских лет.

Через двое суток пассажирский поезд повез Дениса в компании таких же парней за Урал, в артиллерийский, как оказалось, полк.

Еще почти два года - кошке под хвост.

А всего получалось, что улетели, словно их и не было, четыре года молодости. Вернувшись в Москву, он оказался точно в том же положение, что и уехал из неё - ни специальности, ни места в жизни, ни планов.

Родная столица поразила его, едва он вышел из под крыши Курского вокзала. Это был другой город - и не в непривычной рекламе дело, ни в коммерческих ларьках и пестрых витринах с обилием неведомого ему товаров. Изменился сам дух города, ритм его жизни. Иномарки на дорогах оказались обыденным явлением, транспортные пробки - тоже. Центр - перерыт и чуть ни в каждом переулке вынырнули золотые маковки неприметных доселе церквей Денис даже не подозревал ранее об их существовании.

Город изменился и внешне и по внутреннему содержанию. И Денис напугался, что места в нем для него не найдется.

Отец постарел, одряхлел до того, что на него больно было смотреть левый глаз вовсе уже не открывался, весь он скособочился в левую сторону, а глумливая гримаса так и не соскальзывала с лица и Денису пришлось привыкать к ней несколько дней.

Ритуал встречи был короток - сходили в Сандуны, выпили дома по рюмке коньяка и старик тут же принялся рассказывать, что пишет мемуары, потому что он сам, Владлен Тимофеевич Черешков, ничуть не хуже тех генералов и прочих политических деятелей, которые нынче "засоряют мозги народа беспардонным враньем, искажая историю", а что он Черешков Владлен Тимофеевич напишет о прожитом времени истинную правду, ту которую мог видеть на фронте (декабрь 1944 - май 1945), на службе в охране Кремля (46 54) и на других своих службах, которые проходили при мелких занимаемых должностях, но тем не менее - позволяли видеть то, что происходит в эшелонах власти.

- Я свидетель и отражатель времени. - талдычил отец. - И не имею права уйти из жизни не оставив своего мнения о прожитых днях.

Денис не понимал величия цели, поставленной отцом и, выпив приличную порцию коньяка, спросил с солдатской прямотой.

- Ты что, батя, в КГБ что ли служил? Стукачом?

- Не смей говорить со мной таким тоном! - капризно ответил отец и решительно закончил. - Я работал без награды, только из соображений идеи.

- Твое дело, - ответил Денис, решив сохранить отношения прежними и отцу не возражать, пусть тешит себя мыслью, что перед ним все тот же мальчик, который нуждается в наставлениях. Пусть. Хотя мальчик был уже молодым мужчиной, повидавшим кое-что в жизни, решительным, волевым и жестким.

Друзья, явившиеся по первому телефонному звонку, казалось ни в чем не претерпели изменения. Фарид был все таким же горластым и напористым, а Борька тихим, умным и хитрым, улыбался елейно и церковная халтура с пением на заупокойных службах - облику его соответствовала полностью. Оба какими-то хитроумными способами умудрились обезопасить себя от службы в армии, оба пристроились настолько удачно, что заботами о хлебе насущном душу свою не бередили, а Денису сказали, чтоб и он не волновался непыльная работа найдется. Фарид тут же заверил, что может вернуть деньги, оставленные ему на хранение, а может на ту же сумму предложить автомобиль "шкода" - два года, как с завода, 28 тысяч пробега, растоможенная, практически новая. Денис выбрал "шкоду".

Вот и все. Жизнь начиналась если не с нуля, то с начала.

Однако, командир его батареи гаубиц, на прощанье сказал, надо полагать, правильно.

- Период жизни твоего воспитания, Денис, твоего рабского подчинения всем и каждому - кончился. Теперь, старина, живи своей головой. В целом она у тебя варит неплохо.

глава 3

Его выдернул из легкой дремоты настойчивый звонок в двери. На миг показалось, что он ещё в казарме, дежурит по батарее, но тут же сообразил, что уже дома, он соскочил с дивана и пошел в прихожую.

Фарид и Борька, от которого сильно пахло ладаном и свечами церкви, шумно ввалились в квартиру.

- Спит твой старик или можно орать? - осведомился Фарид.

- Ори. Все одно тебя не укротишь.

Борис поставил на стол большую сумку, набитую пивными бутылками и улыбнулся лукаво.

- Денис, тебе понравилась наш регент в церкви?

- Кто? - не понял Денис.

- Регент, которая руководит нашим пением. Ты ей приглянулся.

- Я её на заметил - Мужики. - закричал Фарид. - Давайте хоть первый спокойных вечер за баб говорить не будем! Потолкуем как мужчины, успеешь Борька свою монашку в нашу кровать притащить!

Болтая о материях праздных и незначительных, они сварили креветки, быстро разделали вяленых лещей и все это время даже не заикались о главной теме разговора, которой было не миновать, ради которой, собственно, и собрались сегодня.

Начал - Борис, отхлебнул пива, кончиком языка облизнул губы и спросил рассеяно.

- Денис... Что тебе сказали в мэрии? Сам понимаешь, Фарида понять сложно.

- Они будут платить.