Повитель

— Проверить надо, что за зерно. Может, еще не годится на семена.

— Я и без проверки знаю, что не годится. Обменяем, это легче. — Тушков помедлил и добавил: — Вот ты и займись обменом. Тут тебе и карты в руки.

В локтинском колхозе была всего одна разбитая полуторка. Веселова до самой весны ездила на ней в район, обменивала семена.

Потом Евдокия проследила, чтобы семена перед севом протравили. А когда наступил сев, опять ее худенькая фигурка, обтянутая рваной одежонкой, маячила в поле то там, то здесь.

А после сева она потребовала у Тушкова созвать общее собрание, чтобы обсудить итоги весенних полевых работ. И тогда-то поднялась Марья Безрукова.

— Не итоги сева, а вопрос о председателе обсуждать надо! — сразу закричала она, едва Тушков открыл собрание. — Ну что же мы, так и будем держать Тушкова заместо иконы? Он, как боров, заелся, глаза салом заплыли, а баба, — Марья ткнула пальцем в Веселову, — она вот хлещется день и ночь…

— У нас же не отчетно-выборное собрание, товарищ Безрукова, — перебил Марью Тушков. — Вот зимой соберемся на отчетное, там такую, значит, свою активность проявите.

Ему в ответ дружно закричали с мест:

— Правильно ставит вопрос Марья!

— Уже сейчас видно…

— Поворачивай собрание на отчеты-выборы…

Дед Демьян застучал костылем об пол.

— Ты нагрел место-то, знаем… Вот и виляешь хвостом…

— Пуще места руки нагрел! — крикнула Марья Безрукова.

Тушков растерянно посмотрел в угол, где сидели Иван Бутылкин и Муса Амонжолов. Заискивающе улыбнулся растревоженному собранию и проговорил:

— Воля ваша, товарищи колхозники… Я, вы знаете, шофер, завсегда проживу. А насчет виляния и этого… фигурально выражаясь, нагретия места — это вы зря. Я работал…

— Знаем… ты скажи лучше, сколь штанов протер, сиднем сидя в конторе… — опять вскочила с места Марья Безрукова.

Старик Разинкин, выставив вперед острую бороденку, крикнул тонким фальцетом:

— Он экономный — штаны кожей обшил.

— Колхозной, — вставил Демьян Сухов.

— Да что толковать. Нового председателя надо… — неслось со всех сторон.

Тушков зачем-то перекладывал на столе с места на место обгрызенный карандашик и повторял беспрестанно:

— Воля ваша… воля ваша… А только собрание-то не отчетно-выборное… Опять же с районными властями не согласовано… Представителя нет.

— Согласуем задним числом. Не волнуйся насчет этого.

— Тише! Прошу слова!.. — это крикнул поднявшийся внезапно Бутылкин.

Раздались возгласы:

— Проверьте там, передние, — не пьяный он?

— Нет вроде… Ключи от кладовой не у него ведь…

— Ну, пусть тогда скажет…

Бутылкин пошарил глазами по залу, зло оглядел Марью Безрукову: тянули, мол, за язык тебя! — отыскал недавно приехавшего из госпиталя Григория Бородина, мрачно сидевшего у самого выхода, несколько секунд смотрел на него. Потом заговорил:

— Перво-наперво насчет кладовой, товарищи женщины… Был такой прискорбный факт. Чистосердечно и со всей колхозной искренностью сознаюсь… Пережил свой стыд, внес растрату наличными и уяснил окончательно… А насчет выпивки, — так ведь на свои кровные если, это уж соответственно полному праву, потому как с точки…

— Ты кончай свою предисловию, давай про суть, если есть она у тебя. Нечего время тянуть… — перебил его, стуча костылем, Демьян Сухов.

— Суть имеется. Колхоз мне тоже дорог, как вам всем, здесь сидящим… Егор Иваныч в самом деле не того… Трудно ему, не по плечу должность. Правильно, нового председателя надо, то есть лучшего. А кого? Одни бабы в колхозе.

— Так что с того, что бабы?! — метнулась посредине зала Марья Безрукова. — Так ведь я и говорю…

— Ты сидела бы лучше, бабка, — осадил ее Тушков, а Муса Амонжолов зашевелил широченными плечами, схватил ее за руку и потянул на место.

— Бабы, когда молчат, умнее, хе-хе, кажутся, — снова начал было Бутылкин, но Марья закричала, будто ее резали:

— Да отпусти ты, дьявол косоглазый, — и вырвалась из рук Амонжолова. Тот буркнул себе под нос:

— Не старуха — прямо черт…

— Бабы, говоришь, одни в колхозе. По многим деревням, слышно, баб командовать колхозами поставили. И ничего… не в пример нам живут…

Иван Бутылкин дважды воскликнул:

— Ты кого имеешь? Кого имеешь? Евдокию Веселову, что ли? Навроде, значит, царицы, что после мужа трон займет и корону наденет… — И добавил насмешливо: — Давайте, кому желательно. Командовать она любительница…

Евдокия Веселова, вскочив, в первое мгновение ничего не смогла сказать.

— Я… Ты… говори, да не заговаривайся! — возмущенно крикнула наконец Евдокия. — Эта корона не на голове у меня, а на плечах, в виде коромысла. Тяжело, а ношу ее, потому что надо…

— Шуточки Бутылкина полностью дурацкие и не к месту, — поддержал Веселову Демьян Сухов.

— Тут все собрание не к месту. Для ради чего, спрашивается, Тушкова менять?

— Да ведь нельзя нам больше с таким председателем!

Евдокия Веселова, оскорбленная и возмущенная выходкой Бутылкина, не успела еще сесть на место, как бывший кладовщик, не давая ей опомниться, боясь упустить время, закричал: