Повод для паники

– Это очень щедрый подарок, господин Фортран, – сказал Клаус. – И я непременно воспользуюсь вашим предложением. Но только после того, как честно отслужу Великому Альянсу на этом посту пять лет. Иначе я сочту положенную мне награду незаслуженной. Это мое встречное требование. Я человек принципов и не привык получать незаслуженные награды.

Штраубу было чертовски любопытно, что ответит на его неожиданный выпад председатель, однако поведение Фортрана он предугадал верно: деваться тому было некуда.

– Хорошо, – согласился Паскаль. Клаус отметил про себя, что у Фортрана завидная выдержка. Не торгуясь, отсрочить задуманные планы на пятилетку – не каждый бы пошел на такой шаг. Отсюда также следовал вывод, что планы эти не являлись срочными. – Вы отслужите в Макросовете столько, сколько сочтете нужным. Можете начинать осваиваться в должности прямо сейчас. Однако довожу до вас правило, которое я установил еще во время своего первого срока председательства. В целях безопасности я запрещаю членам Макросовета собираться вместе. Все совещания проходят только в Закрытой зоне «Серебряных Врат»…

«Странный порядок, – подумал Клаус, радуясь и одновременно настораживаясь скорой победе. – Да и все здесь странно. Не верю я вам, джентльмены. Хоть на куски режьте, но не верю. Ну да ничего, обещаю, что непременно докопаюсь до истины – времени у меня достаточно…»

– Это было нелегко, маршал, но за три года я докопался-таки до нее, – признался Клаус. – Все мои доказательства, все выкладки – здесь… – Он постучал пальцем себе по лбу. – Я скрупулезно анализировал даже мельчайшие детали. Кое-где, правда, пришлось делать догадки, но поверьте – эти догадки верны на сто процентов. К несчастью, построить на них законное обвинение мы не сумеем – вам ли это объяснять? Других доказательств у нас, к сожалению, нет.

– Вы можете выйти на Всемирный Форум с официальным заявлением, – предложил Семен. – Люди обязательно прислушаются к словам члена Макросовета. Разразится грандиозный скандал, от которого…

– Еще быстрее, чем это случится, меня таким же официальным путем объявят сумасшедшим, – перебил его Штрауб. – Законотворец – царь и бог виртомира. Паскаль Фортран предвидит наперед большинство моих вероятных ходов, а после того, как вы переполошили привратника, я и вовсе утратил доверие. Но это не беда – я не настолько самоуверен, чтобы не иметь в запасе альтернативный сценарий, как раз на случай непредвиденных обстоятельств. Мой первоначальный план был таков: примерно через полгода я намеревался разрушить защитную систему Закрытой зоны, что автоматически объединило бы ее с Открытой. Ненадолго – полдня, день, в общем, пока Законотворец опять не восстановил бы барьер. Однако за это время миллионы пользователей не устояли бы перед искушением прогуляться по засекреченным секторам «Серебряных Врат». Клянусь, наши экскурсанты обнаружили бы там такое, что вряд ли оставило бы их равнодушными. Виртоклоны успели порядком «наследить» в Закрытой зоне, переделав все на свой лад. Согласитесь: миллион свидетелей уже трудно обвинить в безумии, и маршалам хочешь не хочешь, а пришлось бы вмешиваться. На этом моя миссия была бы выполненной. Но… – Штрауб развел руками. – Сегодня мне к защитной системе путь закрыт. Поэтому работаем по запасному варианту. Теперь придется действовать быстро, агрессивно и точно. Второй попытки у нас не будет…

Никто из маршалов не удивился ночному появлению Семена Петренко на служебном посту. Рабочий день контролера правительственного терминала проходил по особому расписанию – сеансы связи с Женевой и терминалами других гигаполисов случались не только днем, но зачастую и по ночам. Так что это была не первая ночь, проведенная Петренко на нулевом ярусе Пирамиды в ожидании высоких гостей, но первая, когда ожидание это заставляло сердце маршала буквально разрываться от страха.

Семен все время думал о своей семье. Клаус и Хатори поклялись ему, что, если Петренко выполнит все требования, с его женой и дочерью ничего не случится. Обещаниям арбитра Семен не верил, но слово бывшего маршала Штрауба подарило ему тот минимум спокойствия, без которого осуществление грядущей диверсии было попросту невозможно. Руки Семена заметно подрагивали, и хоть в зале правительственной связи было тепло, контролер чувствовал сильный озноб, словно за истекшие сутки зал был переделан в гигантский фростер. Петренко с горькой усмешкой подумал, что ему следует привыкать к подобным ощущениям, поскольку в Антарктиде его ожидали и не такие морозы.