Повод для паники

– Наверное, очень полезные материалы, – согласился я. – Было бы любопытно ознакомиться. Жаль, что сегодня из-за сбоя этих проклятых «Серебряных Врат» нам не добраться до вашего семейного архива.

– Добраться до него еще легче, чем принести из реки воды, – улыбнулся дядя Наум. – Да будет вам известно, что я на нем сейчас сижу.

И он постучал ладонью по контейнеру, который использовал в качестве стула.

– А, да, забыл! – спохватился я. – Во времена вашего прапрадедушки пользовались внешними кристаллическими накопителями! Я видел оборудование, на которых они читались, – в музее, рядом с патефонами, плазменными панелями и прочей бытовой техникой эры Сепаратизма.

От моих слов улыбка Кауфмана стала еще шире.

– Не угадали, молодой человек, – сказал он.

– Меня так часто били по голове, дядя Наум, что память уже совершенно ни к черту, – признался я. – Что там еще в те века было-то? Лазерные диски? Ферромагнитная лента? Виниловые пластинки?

– Записи на бумаге! – не без гордости сообщил Наум Исаакович. – Целый сундук записей! Все упорядочено по датам и очень доходчиво истолковано. Правда, почерк у дедули был не очень, но разобрать можно.

Он соскочил с контейнера, открыл его и протянул мне первую попавшуюся под руку реликвию – пожелтевшую от времени тетрадь.

– Теперь понимаю, чьих генов вам досталось больше всего, – заметил я, листая древние страницы, покрытые мелким убористым почерком. – Ваш блокнотик и карандаш – тоже небось дедушкино наследство… Так какое отношение ваш дедушка имеет к нашей проблеме?

– Самое прямое! – Глаза Кауфмана загорелись, как у одержимого. – Помимо мемуаров записи прапрадедушки хранят в себе столько практической информации о его работе, что историческую ценность этих рукописей и представить сложно. Раньше я не занимался плотно их изучением, но сегодня покопаться в них мне, как говорится, сам бог велел. К тому же дедуля собирал кое-какую литературу древности по истории зарождения «Серебряных Врат». Эти книги он также счел необходимым сохранить. Половина сундука – как раз они и есть. Опираясь на эти знания, молодой человек, можно раскрыть множество тайн современности. В том числе и тайну нашего кризиса.

– Неужели вы хотите сказать, что раскрыли ее? – затаив дыхание, спросил я.

– Конечно, нет, – с сожалением проговорил Кауфман. – Для этого недостаточно простого изучения архивных материалов. Для начала мне следует попасть на терминал удаленного доступа в Закрытую правительственную зону. А он, как вы, наверное, помните, расположен в Западно-Сибирской штаб-квартире маршалов.

– Чем сроду не интересовался, так это где у нас в округе лазейка в Закрытую зону. И что же вы намереваетесь предпринять, когда доберетесь до терминала в Пирамиде? Отвоевать его у фиаскеров, которые якобы теперь там хозяйничают?

– Не будем забегать так далеко вперед, молодой человек. Во-первых, надо сначала просто доехать до центра. Во-вторых, придется нам воевать или нет – еще неизвестно, а вот отыскать маршалов, если их не окажется в Пирамиде, потребуется обязательно. Соваться на правительственный терминал без представителя власти нельзя – не забывайте, что мы с вами не хулиганы, а законопослушные граждане, предлагающие посильную помощь Макросовету. В-третьих, на терминале нам будет очень трудно без следящего за ним контролера. У нас окажется куда больше шансов на успех, если с системой удаленного доступа и порядками Закрытой зоны меня ознакомит работавший в Пирамиде служащий. Возможно, маршалы подскажут, где его можно отыскать. Ну и после того, как мы выполним все эти условия, нам лишь остается молиться, чтобы оборудование исправно функционировало, дабы мы опробовали на практике мои теоретические наработки. На этом все.

– И впрямь ничего сложного, – кисло усмехнулся я. – Пришел, увидел, победил… Вернее – приехал. Я так понимаю, вы не оговорились и нам предстоит именно поездка, а не пробежка.

– Ничуть не оговорился, молодой человек. Поедем, как говаривали в древности, с ветерком.

Я открыл было рот, чтобы задать Кауфману очередной вопрос, но он жестом оборвал меня на полуслове, подошел к загадочной конструкции и эффектным жестом иллюзиониста сдернул с нее брезент.

Наверное, демонстрируя свое изобретение, Наум Исаакович ожидал от меня иной реакции, нежели снисходительный смех, – восхищение, почтительное изумление, заинтересованность… Я бы, конечно, не стал смеяться, если бы загадочный аппарат оказался какой-нибудь не виданной мной ранее диковинкой. Но когда у меня перед глазами возникла увеличенная в несколько раз копия клинер-модуля, у которого на верхней части корпуса вместо блока сенсоров была приделана кварцевая кабина с тремя креслами и примитивной панелью управления, смех вырвался непроизвольно. И он лишь усилился после того, как я прочел старательно выведенную краской на боку аппарата надпись: «Неуловимый».

– Мы поедем в центр на этом… – Я не уточнил, на чем именно, потому что затруднялся подобрать подходящее сравнение, а те, что приходили на ум, были бы для изобретателя довольно обидными.