Повод для подвига

– Был у нас такой писатель – Лео Толстоу, – сказал Рашен. – Я, правда, его не читал, но читал о нем. Этот деятель так отчаянно пропагандировал христианское всепрощение, что ему запретили в церковь ходить. В итоге он проиграл свою войну и помер совершенно один, старый и больной.

– Это вы к чему? – не понял Боровский.

– К тому, что сейчас об общественном благе печется Совет Директоров. И если объявится кто-то, кто болеет за общество еще сильнее, его с Земли вышибут. Ты хочешь помирать в одиночестве, Жан-Поль?

– Я, – сказал Боровский гордо, – никогда не помру в одиночестве.

– Еще бы! – усмехнулся Рашен. – Вас, евреев, как тараканов.

– Да идите вы! Я не об этом…

– Знаю, Жан-Поль, – сказал Рашен очень мягко. – Я просто хотел сказать, что, если мы ввяжемся в войну, у нас не будет права на проигрыш. Группа F все еще очень сильна. Война с нами подорвет земную экономику. Независимо от того, кто победит, мы или Совет Директоров, там, внизу, развалится все. И при нынешнем общественном устройстве Земля просто не выживет. А если выиграем мы – что мы будем делать, Жан-Поль? Мы обязаны будем предложить людям пути выхода из кризиса. Обязаны будем все разрушенное перестроить по-новому. Мы взвалим на свои плечи руководство огромным миром. Но куда мы его поведем? Есть у тебя позитивные идеи на этот счет? Экономическая программа? Политические лозунги? Идеологическая база?

– У меня есть очень большое желание сделать людей свободными от монополий. И нечего вешать мне лапшу на уши. На хрена нам лозунги? Народ сам разберется.

– Народ сам не может ничего, – отрезал Рашен. – Его за последние сто лет до такой степени развратили, что он теперь может только жрать и трахаться. За него же все решают! Абсолютно все! Ни о чем не надо думать! Я как-то прикинул – отчего это в космосе так много толковых и сообразительных людей. Знаешь отчего? Здесь нужно тренировать мозг, если хочешь остаться в живых. А на Земле это уже ни к чему.

– Так заставьте их! – крикнул Боровский. – Вы сами говорили – от войны там все развалится! Тогда им придется думать, чтобы выжить!

– Честно говоря, я в них не верю, – сказал Рашен. – Не потянут они. Мозг у них давно уже атрофировался.

– Вы их просто мало знаете, шеф.

– Ты их, что ли, хорошо знаешь?

– Ну… Все-таки нас, евреев, как тараканов. У меня большой круг общения.

– И что?

– Да говорю я вам – справятся они!

– Ох, мама! Слушай, Жан-Поль, ну что ты меня, усталого старика, все на подвиги склоняешь?

– А вам что, драйвер, – спросил Боровский, неприязненно морщась, – вдруг понадобился для подвига серьезный повод?

– То есть?

– Сколько вас помню, вы о себе меньше всего думали. В основном для других старались.

– Ну, это ты загнул.

– А как вы с экипажами работали? Да ребята молятся на вас! Вы же их настоящими людьми сделали!

– Молиться вредно, – заметил Рашен. – От этого становишься инфантильным. А насчет экипажей ты не прав. Хороший экипаж – залог выживания корабля в бою.

– Это вы себя убеждаете! – рассмеялся Боровский. – Врете и сами не понимаете, как врете! Я-то вижу! Я ведь не слепой…

– Ты страшно наглый, коммандер Боровский. Нести какую-то чушь перед целым адмиралом…

– Слушайте, вы, – сказал Боровский, подаваясь к Рашену вплотную, – целый адмирал! Совет Директоров подставил вас для того, чтобы сместить. Они Дядю Гуннара загнали в отставку без малейших проблем. А вас, всего-то командира бригады, вынуждены были подставлять. Потому что у вас репутация. У вас реноме. Земля считает, что вы рыцарь. И я уверен – она пойдет за вами, если вы будете тверды. Все, я сказал. Разрешите идти?

Некоторое время Рашен молча жевал губу.

– Знаешь, кто предложил дать боевым кораблям имена литературных героев? Не настоящих героев, а придуманных? – спросил он наконец.

– Какой-то умный еврей. Я забыл фамилию, это же было сто лет назад.

– Ты понимаешь, зачем это было сделано?

– Конечно. Чтобы подтвердить отказ Земли от своего прошлого. Забыть все дурное, что осталось позади. Религии мы стерли, потому что из-за них была Заваруха, и была Полночь. А из литературы выжила только фантастика, потому что все остальные книги несли в себе боль и ненависть. Я согласен с этой идеей, драйвер. Недаром мы и через сто лет так живем.

– Неправильно живем, как ты сам заметил.

– Вы меня не сбивайте, шеф. Я, например, горжусь тем, что наш «Тушканчик» на самом деле – «Пол Атридес».

– Пол Атридес установил во Вселенной мир. Но для этого ему пришлось сначала развязать войну, которая уничтожила десять миллиардов человек. Он был потомственный аристократ, король, и для него это было нормально. А для нас…

– Мы военные, шеф. Так что для нас это тоже нормально.

– Да ни хрена это не нормально!!! – взорвался Рашен. – Не хочу я больше воевать!

– А придется, – сказал Боровский. – Начнем со своих, а кончим чужими. Иначе никак не получится. Снимите розовые очки, драйвер. Когда мы придем к Земле, нас ждет бой. Не простит нас Совет Директоров. И в чужую угрозу он не поверит. Будет драка. И нужно будет победить.

Рашен молча уронил голову на грудь.

– Так я пошел? – спросил Боровский, вставая со стола.