Повод для подвига

– Спасибо, – Вернер уселся напротив адмирала и прищурился на него одним глазом, вспоминая. – «Махди» – это «Пол Атридес», да?

– Угу, – кивнул Рашен. – У нашей славной группы F в чести народный фольклор. Набрал я себе помощничков, век бы их не видеть. Искал умных и начитанных, а теперь вот ловлю себя на мысли время от времени, что лучше бы они все были тупые и необразованные. Особенно штаб – просто расстройство одно. Что ни день, то какой-нибудь молодой талант берется тонко пошутить. Скажет пару слов с умным видом и щурится на меня, вот как ты сейчас примерно. А остальные и рады бы засмеяться, да совестно – жалеют меня, старого дурака…

– Oleg Igorevich, с чего вы взяли, что вы старый? – искренне удивился Вернер.

– Ощущение, – сказал Рашен и неопределенно помахал ладонью в воздухе. – Знаешь, после того паскудного случая у Юпитера… Первые дни, когда мы только на базу пришли, я еще от шока отходил и чувствовал даже подъем какой-то. А после… Устал. Надорвался я, Энди, понимаешь? Вот целых десять лет и живу в глубоко надорванном состоянии. Ладно, что там по твоей части? Какие новости?

– Так я вам послал. – Вернер указал подбородком на терминал.

– Да? Что-то я не заметил. – Адмирал повернулся к монитору, но руки на контакты положить не успел. Потому что Вернер подался вперед и сунул прямо на контактную доску кусок белой ткани. Рашен опустил глаза и весь сморщился.

Вернер умел писать от руки – именно писать, а не только расписываться. Довольно редкое качество, характерное разве что для ученых или представителей малых народов с угасающей культурой. В экипаже «Тушканчика» подобных грамотеев имелось трое. Рашен хорошо писал по-французски и по-русски, Линда тоже вполне сносно выводила английские слова, а Боровский уверял, что свободно пишет на пяти языках, но замечен в этом ни разу не был. В принципе искусство каллиграфии отмирало. Писать от руки было нечем и незачем. Учащиеся младших классов на стандартной контактной доске выколачивали до трехсот знаков в минуту. А техник уровня Вернера – все шестьсот. Но Вернер был русским и умел держать в руках стило. И сейчас написал такое…

– Та-ак, посмотрим, – сказал Рашен, для порядка выводя на монитор докладную о результатах первичного техосмотра корабля. Правой рукой он разгладил белую тряпку, оказавшуюся куском форменной майки. И чем дальше он читал печатные буквы, аккуратно нарисованные графитным стержнем, тем сильнее морщился.

«Система оповещения – в режиме микрофона, – писал Вернер. – Сигнал идет вниз постоянно на кодированной волне. Передатчик зашит под обшивку на техпалубе».

Рашен машинально посмотрел на потолок. Динамики системы оповещения стояли по всему кораблю. На какую-то секунду адмиралу стало просто нехорошо – он вдруг ощутил себя до такой степени голым, как будто с него содрали кожу. Пришлось зажмуриться и сосчитать до десяти. А потом – открыть глаза и снова читать.

«Блокиратор главного ствола управления огнем, – прочел Рашен. – Вживлен намертво. Приемного устройства пока не нашел».

– Ты блестящий специалист, Andrey, – скорее выдавил из себя, чем сказал, Рашен. – Я очень рад, что взял тебя в экипаж.

– Мастерство не пропьешь, – невесело заметил Вернер. – Вы дальше посмотрите, Oleg Igorevich.

– Куда уж дальше! – усмехнулся Рашен. По главному стволу управления огнем шла большая часть телеметрии орудийной палубы. В том числе и те группы команд, что управляют орудиями с ядерной накачкой. Большими импульсными лазерами, в огненных плевках которых растворяются файтеры и поджариваются дестроеры. Если бы у Рашена стояли такие пушки на «Фон Рее» десять лет назад, фиг бы он нырял в Юпитер, изображая подводную лодку.

«Автономная инициирующая схема аварийного глушения реактора. Приемника тоже пока не нашел».

Рашен откинулся в кресле и сложил руки на груди. Это был конец. Флагман группы F больше ему не принадлежал. Стоит кому-то, по чьей воле в нервную систему корабля вживлены эти устройства, нажать кнопочку – и «Пол Атридес» станет грудой металлолома, которая не в состоянии толком ни полететь, ни выстрелить. Она сможет только сбросить аварийные модули и приземлить экипаж. А там, внизу, его уж встретят…

Рашен протянул руку, и Вернер вложил в его пальцы кусок графита. Адмирал перевернул тряпку, вывел в уголке вопросительный знак и вернул импровизированные карандаш и бумагу Вернеру.

– По интересующим вас пунктам, – сказал Вернер самым беззаботным тоном, – мне понадобится около месяца. С первым справлюсь за неделю, с остальными двумя придется думать.

«Если не справлюсь – устроим пожар на техпалубе и поставим аварийный комплект», – написал он и перепаснул тряпку адмиралу.

Реакция адмирала была вполне естественной для астронавта – едва прочитав, он скомкал послание и запихнул его в утилизатор. Вернер дернулся было спасти тряпку, но опоздал. Рашен посмотрел на него и покрутил у виска пальцем. Вернер развел руками.