Поводок

Пока нас не было, в гостиной прибавилось народу: прежде всего я увидел двух подруг Лоранс, с которыми я был немного, хоть и довольно близко, знаком (если можно так сказать о стремительных любовных играх в затемненной комнате с женщиной, которая, требуя от вас страстных признаний, печется об анонимности и конфиденциальности). Обе в сопровождении мужчин; и без представления было ясно, что это их мужья. Они жаловались на разницу во времени между Парижем и Нью-Йорком и доверительно мне сообщили: «Мы так много путешествуем!» А я кивал головой и бормотал про себя: «Знаю, знаю! Давайте, продолжайте!» В подобных случаях на лицах жен написано презабавное беспокойство: ну и как же мой любовник находит моего мужа? Мнение противоположной стороны интересует обычно меньше; да и кто об этом спрашивает? Поскольку в партию мужей меня приняли недавно, я сделал вид, что эти экземпляры произвели на меня сильное впечатление.

Лоранс затеяла беседу с академиком, уставшим, кажется, от всего на свете; одна еда его еще интересовала, и он беспокойно косился на двери в столовую. Слишком блондинка, слишком загорелая – но очень хороша, – молодая вдовушка беспокойно поглядывала то на Баланса, то на его сына, и ее чуть воспаленный с поволокой взгляд, взгляд женщины, у которой давно уже не было мужчины, казалось, не без грусти говорил: «Ну, с тем – уже поздно! А для того – и всегда будет слишком рано!» Конечно же, именно поэтому она и меня одарила пылким взглядом; ну и мои мимолетные любовницы, видимо, припомнив наши встречи, тоже дарили нежные взгляды. Так что я сменил амплуа: из жиголо прямо в очаровательные принцы; и этот принц поневоле вынужден разбрасываться, если он хочет выглядеть не более чем галантным.

За столом я оказался по левую руку от Манни, место справа было все же предназначено Французской академии.

– Придется все-таки справа посадить Вальдо, – сказала Манни извиняющимся тоном, как будто не я сидел у нее всегда в конце стола или рядом с Филибером, если не хватало одной дамы.

– Это расплата за вашу молодость, – продолжала она, – но, поверьте, небольшая расплата, у вас чудесное место, не говоря уже о том, что рядом сидит старая добрая Манни!

Ну а слева от меня молодая вдовушка разворачивала салфетку своими длинными, хищными кого-точками; немного дальше, по ту же сторону стола, между Балансом и каким-то промышленником, сидела Лоранс и следить оттуда за мной никак не могла. Я сунул ноги под скатерть, как всегда длинную до полу, и вздохнул заранее. Меньше пяти блюд у Балансов не бывало.

– А знаете, в жизни вы лучше! – без обиняков озадачила меня вдовушка.

– В жизни?

– Да, лучше, чем на фотографиях.

– На каких фотографиях?

Вивиан смутилась (бедняжку звали Вивиан).

– Других газет я не читала, – извинилась она, – я имею в виду только сегодняшнюю.

Но так как я по-прежнему сидел с вытянутым лицом, она недоверчиво покосилась на меня и, похоже, даже начала нервничать:

– Вы, наверное, уже читали «Ле суар»?

– Нет, а зачем?

Через мою голову она обратилась к Манни:

– Манни! Месье... ну, мой сосед уверяет меня, что он не видел вечернего выпуска!..

– Вполне возможно, – снисходительно ответила улыбчивая Манни, – он так рассеян! Лоранс, вы ему не показывали газету?

В ее голосе прозвучал упрек, как будто сами они с мужем всегда друг другу все рассказывают. Лоранс наклонилась вперед и скользнула по мне бесцветным взглядом.

– Я не успела, – сказала она. – В восемь часов он еще спал...

– А у меня! Я все это храню, да! – пробасил Баланс, разыгрывая из себя восторженного почитателя; однако его иронии хватило и на то, чтобы встать и сходить за газетой.

Размахивая номером, он протянул мне его раскрытым на том месте, где речь шла обо мне. С удивлением я увидел свою фотографию, но не сразу понял, что меня сняли на террасе «Фуке». Над тремя колонками текста стоял заголовок: «Новый Мидас <Персонаж греческой мифологии, царь. Боги выполнили его желание – все, к чему он прикасался, превращалось в золото, от этого чуть не погиб от голода и жажды, так как золотыми становились и еда и вода> в мире музыки ищет вдохновения на террасе кафе».

«Мидас! Мидас!» Этот журналист попал прямо в точку! Нет, и вправду талантливо. Уж не знаю, Иов <Библейский Нов многострадальный, наделенный за свои добродетели несметным богатством и семейным счастьем, в одночасье все потерявший> или Мидас, только этот хлипкий тип с блаженно-пьяненьким выражением лица, по-моему, не слишком на меня похож. Убедившись в этом, я все-таки невольно поискал на фотографии чуть выше, справа от себя, Жанин, на том самом месте, где я ее подцепил... но там ее не было. Она еще не пришла... и, расстроившись, я чуть было не стал искать ее на следующей полосе.

– Любуетесь? Вы действительно не видели газету, Венсан? – прозвучал голос Манни, и я поднял голову.