Поводырь

Еще бы я не знал, что делается. Каждый день, каждую ночь — потоки воды с небес. И самое что интересное — дождь не только не прекращается, он становился все сильнее и сильнее. Незаметно сильнее, но сильнее. Что я вытворил в небесах — не знаю. Вот только у меня ощущение, что я подтянул дождевые тучи со всего континента. И все ветра, которые блуждали по миру. Ветер выхлестывал окна, забрасывая в них мусор и ветки деревьев, в городе местами даже срывал крыши, а в образовавшиеся дыры потоками лилась ледяная вода, иногда пополам со здоровенными градинами. Нет, я не ожидал такого эффекта. Вот что значит — не уметь управляться с магией и нарушить хрупкое равновесие. И проконсультироваться не с кем — что делать-то? Сейчас начни разгонять облака — и можно добиться ровно обратного эффекта. Вместо нормальной погоды установится засуха, и тогда всем вокруг по-настоящему станет кисло — жрать-то тогда что будем? Дождь можно перетерпеть, под дождем все растет, а вот если солнце выжжет поля…

Хотя — и это спорное заявление. Мне уже сказали, что некоторые поля затоплены вздувшейся и разлившейся рекой, а другая часть полей превратилась в болотные хляби, в которые можно погрузиться по пояс, а если не вытащить вовремя — и с головой. Я в такие рассказки не верил, но точно знал, что если погода в ближайшие пару недель не изменится — урожай сгниет на корню, или будет смыт в коричневую от дождевых вод реку. И тогда результат такой же, как и после длительной засухи.

В общем — наделал я дел, и не дай бог об этом узнаешь благодарный народ. Сожрут ведь заживо! Фигурально выражаясь. А если не фигурально — могут и стрелу в башку послать откуда-нибудь из-за угла. Разъяренный голодный люд скор на расправу и медлителен, когда дело касается прощения.

Как результат — еще больше вздорожало продовольствие. Уже не потому, что люди ждут нашествия степняков, его, продовольствия, осталось очень мало. Просто нет подвоза. Селяне в лице моих и чужих вассалов придерживают продовольствие, справедливо рассудив, что настали трудные времена, и оно им самим пригодится, крестьяне тоже не желают продавать излишки заработанного — по тем же самым причинам. Часть продовольствия привозили корабельщики — с низовий, из центра империи, но и этот подвоз прекратился.

В центре империи жуткая, трескучая засуха, а кроме того — корабельщики боятся подниматься вверх по реке. Первая причина — нашествие, которого ждут со дня на день, вторая причина — вздувшаяся, бурная река, скорость течения которой усилилось раза в два, а воды ее засорены поваленными деревьями, которые несутся по воле волн аки торпеда с атакующего миноносца. И эти «торпеды» вполне могут проделать приличную такую дыру в деревянных бортах и днищах торговых галер. И кому надо такое удовольствие? И ради чего? То ли заработаешь, то ли окажешься на колу у степняков — кому нужен такой риск? Это надо до безумия любить деньги, чтобы отправиться в такое время в несчастный, сносимый ветрами ливнями Вальдас, замерший в ожидании немилосердных степняков. Движение по реке практически остановилось, если не считать редких кораблей, которые плыли от Вальдаса в столицу, увозя от опасности самых умных и самых богатых горожан, способных заплатить за эвакуацию чеканным золотом в десятикратном размере против прежнего. Людей много — кораблей на всех не хватает.

Ну а я, ежедневно получая информацию о происходящем в городе и вокруг него, нашел способ успокоить свои нервы и убить время — тем, чем собирался заняться с самой той минуты, когда мне волей-неволей пришлось скинуть свою маску уродливого простолюдина. А именно: навести порядок в древней библиотеке, разложив и систематизировав все находящиеся в ней свитки и книги.

Руководила процессом та самая спасенная мной девчонка, которая назвалась Илга Норис. Ну как назвалась…она и была Илга Норис. Горожанка, которая родилась в Вальдасе и попала на службу в замок случайно — ее увидел один из старых слуг (Илга помогала матери торговать пирожками), и предложил служить в замке. Мать Илги была больна, и знала, что долго не проживет, так что легко и с радостью отдала ее в Клан Конто. Это Илга так мне рассказывала.

Кстати, два пункта этого рассказа меня немало удивили. Нет, даже не так — не удивили, а царапнули по разуму. Первое — это то, что мать Илги торговала пирожками, которые сама же и делала, будучи больна тяжелой формой чахотки. То бишь туберкулеза. И сколько людей она успела заразить? Удивительно, что сама Илга ничем от несчастной родительницы не заразилась. Мать умерла через полгода после того, как Илга оказалась в замке.