Поводыри богов (сборник)

Умрет Олег, и вернутся мне города, племена, вся дружина. Уж у меня-то будет порядок. Все будет по-другому. Никаких договоров, ни с кем, только походы и добыча – вот путь князя. Персия ляжет под меня, Византия ляжет, как прикажу. О, они еще не знают Игоря-политика. Сумею договориться с врагами Олега, на врагов и обопрусь, но верить все одно только себе можно. С печенегами договорюсь, вот они удивятся, все эти надутые скудоумные Олеговы советники. Но удивятся уже там, внизу, в своем бескровном Дивном вертограде. Никого из приближенных старого князя не оставлю в живых, его волхвов заменю на своих во всех святилищах, по всей земле. С главенством Перуна над прочими богами подожду, поспешил Олег назначить главного бога. Народ будет мне за то благодарен, конечно, будет – если я не потесню его многочисленных и привычных местных богов. За благодарностью многого не заметит, благодарность не позволит требовать.

Олег баловал свою дружину, много платил; а не должен бы князь обделять себя – иначе для чего все это. Князю – первая добыча, все князю.

Как умрет Олег, Ольге легче станет, не придется разрываться меж мужем и чужим стариком. Не отец он ей, я узнавал, пусть она верит в эту сказку, женщина. Вот тогда, как умрет Олег, и доверять жене можно будет поболе, и приструнить. Вся ее любовь, что сейчас Олегу достается, ко мне обратится. А если и рассердится за смерть Олега, жене с мужем на перине легко помириться. Ольга поможет мне с чужими послами, языки знает, обычаи чужие. Но языки-то знать – много ума не надо, это лишь свойство ее женское, все женщины к болтовне да обрядам способные.

Свенельд и так мой. Что я, не догадывался, что он у меня кротом роет, Олегу доносит? Догадывался. Но Свенельд прикормлен, выделен мною из прочих, приучен за пирами сидеть, бездельничать. За несколько лет его боевой пыл охладел, я знал, чем заливать угли – вином заморским, укрывать златом-серебром да девичьими телами. Я умней молодого Свенельда, потому и не побоялся приблизить Олегова соглядатая, знал, сведу его на свою сторону. Свел. Потому что Свенельд любит богатство. А такие люди – самые надежные, они всегда с тем, кто больше платит, они опора всякой власти. Нет, не всякой – той власти, у которой казна велика. А я сумею казну увеличить. Но и Свенельду не верю, пока Олег жив. Но как умрет Олег…

Пройдет сентябрь, умрет Олег – кто вспомнит через год, как он умер? А позже? Я стану великим, потомки скажут – вещий Игорь, основатель государства, победитель, великий воин. Сяду в Киеве править и вишневый цвет вдыхать. Только разбить надо то, что Олег устроил, переменить все. Править я получше смогу. После первых главных походов устрою так, чтобы не пришлось мне ходить больше. Даже в полюдье. Не княжье дело – головой на седле ночевать, верхами по целым дням носиться. Хватит. Наскакался в детстве.

И чтобы никто не вспомнил, слова не шепнул, как унижен я был в детстве. Как несчастен. Нет этого больше. Прошло. И я сам не помню. Мне никогда не было страшно, я не прятался меж корней большого дерева с разрезными пятипалыми листами, и Олег не поднимал меня на вытянутых руках – вот ваш правитель. Никогда. Ольга поверит. Ольга доверчива, как дитя. Мои слуги – тоже дети по своему разуму. Советники – дети. И старый князь. Им не вырасти при их жизни. Их разум, воображение ограничены. Да ведь и боги, равно словенские или норманские, – дети, их разум и желания так же ограничены, как у людей, что им служат.

Что медлит кобник? И его уберу. Он из старых волхвов, не за подношения старается, за веру, такие ненадежны. Поди угадай, куда их вера вывернет, что ему помстится через год.

Кобник с выбритым острым подбородком и острым носом, сам похожий на птицу, распластал сомлевшего петуха на жертвенном столике. Крупный черный петух не сопротивлялся, его гребень побледнел, свесился на сторону, яростный глаз затянуло тонкое веко, перья мигом потускнели. Волхв косо глянул на князя: волнуется, пальцы неловко стиснули серебряную рукоять ножа, а должны охватывать ее свободно, играючи. Не может сдержать нетерпения, собою вроде бы владеет, но опытному глазу заметно, чего ему это стоит. Верит гаданию, а не волхву, значит, не будет удачлив. Как лягут сердце и печень жертвы – дело случая, опытный жрец знает наперед ответ на любой вопрос, даже когда сам князь этот вопрос еще не сложил про себя.