Поводыри на распутье

Тот, кто только что шел по ужасающему Пути боли, – вздрогнул.

И закричал бы, если бы хватило сил.

Но сил не было, Гончий Пес не мог даже скулить, глядя на своего спасителя. Не израненного – истерзанного. На живое – все еще живое! – воплощение самой боли.

Тело – разорванная плоть. Местами обгоревшая, местами кровоточащая, местами исчезнувшая, испарившаяся, вырванная так, что видны кости. Иногда – сломанные, и белые осколки смешаны с окровавленной плотью. Тело – сплошная боль. Памятник ей, ее песня.

И Гончий Пес понял, что его спаситель прошел Путь боли до самого конца. Что был за чертой и вернулся.

И вытащил его.

Спаситель уже не был мертв. Спаситель еще не был жив. Но первое, что он сделал, – бросился на помощь умирающему воину. И лоскутами разорванного от криков рта упрямо шептал Высокое заклинание, вырывающее Гончего Пса из кровожадных лап Вечного забвения. Возвращающее его в Средний мир.

– Вы умираете, мастер, – с трудом проклокотал воин.

Голос, казалось, шел прямо из прожженной груди. Голос причинял боль, но Гончий Пес не мог не спросить. Боль – его Путь. Его. Он служит Посвященным, а не наоборот. Пусть спаситель перестанет тратить силы на воина и позаботится о себе.

– Вы умираете, мастер.

И услышал:

– Я не умираю, Пес. Я – родился.

* * *

анклав: Москва

территория: Болото

«Шельман, Шельман и Грязнов. Колониальные товары и антиквариат»

иногда большое скрывается в малом

Пэт хватило всего нескольких дней после поселения в доме Грязнова, чтобы понять простую вещь: превратить Олово в горничную не получится. Маленький слуга следил за порядком, готовил еду, накрывал на стол – в общем, выполнял всю домашнюю работу, но существовала граница, которую он не переступал. Да, Олово приносил Кириллу вино и чай, но чувствовалось, что делает он это не потому, что обязан, а по собственной воле. И Грязнов никогда не злоупотреблял своим положением, обращался с Олово не как со слугой, а скорее как с помощником. Уважительно. Почти дружески. Одним словом, девушке быстро объяснили, что на завтрак в постель можно не рассчитывать. Как и на то, что Олово станет убираться в ее комнате или застилать кровать. Тем не менее слуга называл ее молодой госпожой и держался крайне почтительно. Разобравшись в странных порядках, Пэт предложила Кириллу нанять служанку, но понимания не встретила: Грязнов сказал, что чужих в доме не будет. А на дальнейшие уговоры сообщил, что китайский иероглиф «неприятность» произошел от рисунка двух женщин под одной крышей. Девушка попробовала проявить характер – ей показалось, что антиквар специально измывается над дочерью верхолаза, выражая таким образом свое отношение к представительнице правящего класса, над которой он неожиданно обрел власть. Целых два дня в доме шла холодная война, закончившаяся безоговорочной победой хозяев. Все осталось как есть, и Пэт пришлось учиться заботиться о себе самой.