Поворот калейдоскопа

Аня и сама про себя так думала. У нее любимая работа, заработок, заботливый отец, хобби (она уже давно разрабатывала программу для проектировки мебели в помощь людям с ограниченными возможностями). Однако Денис начал вести себя странно, и Аня постепенно поняла: в его совете Кеше был личный интерес, он сам рад был бы заменить друга в постели, пользуясь тем, что девушка недовольна. Осада Дениса продолжалась несколько лет. Он не сдался, даже когда женился — брак его был по расчету, жена была младшей профессорской дочерью. Интересно, как отнесся Денис к ее разрыву с Кеном? Разочарован ли, что она так быстро уехала или уже «забил»?

Аня плохо спала той ночью. Ей снилось, что Громов ведет презентацию у доски, а она сидит среди студентов и вдруг выходит и целует его при всех. Она проснулась в ужасе, с облегчением поняла, что это был лишь сон, но находилась под впечатлением все утро.

На большой сорокаминутной перемене между второй и третьей парами Аня собрала группу одиннадцать в свободной аудитории на третьем этаже учебно-лабораторного корпуса. Громов появился последним, плюхнулся за пустую парту с таким показушно-невинным видом, что Аня занервничала.

— Ребята, на повестке дня предстоящий осенний субботник. Наша территория — это лужайка вокруг столовой. Утром получаем на руки грабли, мешки для мусора и перчатки. За пропуск по неуважительной причине — штрафные баллы. Не подведите себя и меня. Анжела, ты как староста…

Крепенькая, вечно хмурая Анжела подняла руку:

— Анна Сергеевна, извините, у нас было обсуждение утром в группе в вотсап, я больше не староста. Бейджик я сдала в деканат.

— А кто староста? — растерялась Аня.

— Громов.

— Громов, — повторила она, переводя взгляд на Фила.

Тот ответил ей невинным, полным искреннего энтузиазма взглядом.

— Почему Громов? — спросила Аня.

— Я уже два года староста. Меня никто не слушается, и я задолбалась уже за всеми гоняться, времени нет на домашнее задание, — пожаловалась Анжела. — А Фил по успеваемости лучший в группе и не только, а на всем направлении. К тому же, он сам вызвался.

— Ах, сам? — сказала Аня и добавила угрожающе: — Ну сам, так сам.

Группа сочувственно посмотрела на Филиппа, тот театрально-горестно вздохнул, мол, уже и не рад. После собрания Аня вышла из аудитории и пошла на кафедру. Громов скакал рядом:

— Анна Сергеевна, а какие у меня будут обязанности в качестве старосты?

— Ты когда на это подписывался, не уточнил? — сухо спросила Аня, продолжая лавировать между студентами, возвращающимися из столовой.

— А мы часто будем видеться? Ну там… вопросы всякие решать… А телефон ваш можно, чтобы в случае чего…?

— Часто. Можно.

— Ух! Как я рад!

— Напрасно. К понедельнику соберешь данные в группе для профсоюза. Список вопросов я дам: частичная занятость, семейное положение, дети…

— Семейное положение? Дети? — в ужасе переспросил Фил, останавливаясь посреди коридора.

— Разумеется. Вы совершеннолетние. У вас Коржиков, кажется, женат, — удивленно сказала Аня, оборачиваясь.

— Ну да, — Громов сморщил нос. — Он же старше нас. И я старше, Анна Сергеевна. Я почти два года в колледже просидел, прежде чем бросил и решил поступать. Мне двадцать три.

— Рада за тебя.

— А вам сколько, Анна Сергеевна?

Аня скрипнула зубами, но вежливо ответила:

— Мне скоро тридцать.

— Фух! — Фил облегченно выдохнул и завопил на весь коридор: — Я думал, вам лет сорок… пять!

Аня развернулась и подняла папку с бумагами. Сдержалась. Не хватало еще лупасить шутника на глазах у всех. Она пошла дальше, вверх по лестнице. На минуту оказалась в пустом коридорчике-предбаннике между двумя дверьми, и Фил положил ей подбородок на плечо, придержав за руку:

— Ань, я же шучу. Просто хочу, чтобы ты расслабилась. Моя сестра старше своего бойфренда на пять лет. Это у нас семейное, наверное.

Аня едва сдержалась, чтобы не признаться: ее мама была старше отца на три года, и оба очень любили друг друга, пока мама не умерла от рака, но вместо этого повела плечом и холодно сказала:

— Я же вас предупреждала, Громов. Никакого преследования, никаких намеков, ничего личного!

— Ничего личного? После вчерашнего?! Скажи, что мне показалось, что ты не…!

Они вышли в коридор. У самой кафедры Аня бросила:

— Подожди, вынесу список вопросов.

На своем столе отыскала бланки для профсоюза и мятый листок, написанный круглым почерком со своими, дописанными сбоку ответами. Вышла и строго сказала:

— Вот. И вот. Ознакомьтесь. Надеюсь, разберетесь и не придется опять все объяснять, словно в детском саду.

Светочка вошла на кафедру вслед за ней, кивнула на дверь:

— Жестко вы с ними, Анна Сергеевна.

— А как иначе? На шею сядут.

— Ну, Громов не сядет, он славный, весельчак, талантлив… как черт! Только шебутной… бедный парень.

— Почему бедный? — стараясь казаться равнодушной, поинтересовалась Аня.

— Ну, это слухи, конечно, но говорят…

Кто-то вошел, и Светочка замолчала. Аня с досадой посмотрела на вошедшую девушку, но встретившись с робким взглядом голубых глаз, невольно улыбнулась. Девушка, кудрявая блондинка, застенчиво улыбнулась в ответ.