Поворот Колеса

После того как была прочитана эта последняя фраза, тишину взорвали крики возмущения и ужаса. Несколько вассалов барона Сориддана вскочили с мест, в ярости сжимая кулаки, словно готовы были сбить принца с ног. Принц только коротко взглянул на них, по-прежнему держа пергамент, после чего снова повернулся к Сориддану. Барон сидел на своем месте, но его бурое лицо совершенно побелело, только на щеках выступили два багровых пятна.

— Молчать! — свирепо закричал он на своих соратников.

Они медленно расселись, злобно бормоча что-то себе под нос. Нескольких женщин пришлось под руки вывести из зала. Их изысканные шляпы выглядели неожиданно печально, чем-то напоминая яркие флаги проигравшей армии.

— Это старая история, — сказал наконец барон сдавленным голосом.

Изгримнур подумал, что ощущает теперь в нем нечто большее, чем просто ярость.

Он чувствует, как затягивается петля.

Сориддан залпом осушил свой кубок и стукнул им об стол, заставив многих вздрогнуть.

— Старая история, — повторил он, — много кто ее рассказывает, но я ни разу не слышал доказательств. Почему сейчас я должен этому поверить?

— Потому что Деорнот видел, как это случилось, — просто сказал Джошуа.

— Его здесь нет. И я не вижу причин доверять ему, даже если бы он был здесь.

— Деорнот не лгал. Он был настоящим рыцарем.

Сориддан грубо расхохотался.

— Я должен положиться на ваше слово, принц. В любом случае, люди всегда делали страшные вещи во славу своего короля и своей страны. — Он повернулся к брату: — Бриндаллес! Услышал ли ты этой ночью хоть один довод, достаточно веский, чтобы не бросить Джошуа и его приспешников в наши подземелья и ждать благодарности Бенигариса?

Брат барона вздохнул. Он мрачно сидел, положив подбородок на сплетенные пальцы.

— Мне не нравится эта история, Сориддан. Как это ни печально, она звучит правдиво. Те, кто готовил Леобардиса к погребению, говорили, что рана показалась им странной. Но слов любого человека, даже рыцаря принца Джошуа, недостаточно для того, чтобы уличить в чудовищном преступлении властелина Наббана.

Неглупая семейка, отметил герцог Элвритсхолла. От таких трезвых людей и будет зависеть наша победа. Или поражение.

— Есть и другие, кто видел преступление Бенигариса, — сказал Джошуа. — Некоторые из них и сейчас живы, хотя большинство погибло, когда пал Наглимунд.

— И тысячи свидетелей было бы недостаточно, — рявкнул Сориддан. — Хеа, да неужели цвет наббанайского дворянства может последовать за тобой — эркинландером и врагом Верховного короля — в борьбе против законного наследника трона Зимородка, основываясь на писаниях какого-то мертвеца?

В зале поднялся одобрительный ропот. Ситуация становилась угрожающей.

— Хорошо, — сказал Джошуа. — Я понимаю тебя, барон. Сейчас я покажу вам то, что должно убедить вас в серьезности моих притязаний. Да, кстати, это будет хорошим ответом на твои слова насчет следования за эркинландером. — Он повернулся и кивнул. Человек в капюшоне, сидевший рядом со Стренгъярдом в темном углу, резко встал. Он был очень высок. Несколько стражников схватились за рукоятки мечей. Лязг клинков, казалось, дохнул в комнату холодом.

Не подведи нас! — взмолился Изгримнур.

— Ты сказал кое-что не соответствующее истине, барон, — мягко продолжил Джошуа.

— Ты хочешь сказать, что я лжец?

— Нет. Но сейчас тяжелые времена, и человек, даже настолько осведомленный и мудрый, как ты, не может знать всего. Даже если Бенигарис не отцеубийца, на трон его отца может претендовать и другой человек. Барон и вы, жители Метессы, перед вами истинный глава дома Зимородка… КАМАРИС БЕНИДРИВИС!

Человек на другом конце стола откинул капюшон, открывая снежную белизну длинных волос и прекрасное лицо, полное грусти и величия.

— Что? — Барон почти потерял дар речи.

— Ересь! — закричал кто-то еще. — Камарис давно мертв!

Одна из еще оставшихся в зале женщин завизжала. Мужчина, сидевший рядом с ней, упал на стол лицом вперед.

Камарис коснулся рукой груди.

— Я не мертв. — Он повернулся к Сориддану: — Даруй мне прощение, барон, за злоупотребление твоим гостеприимством.

Сориддан некоторое время молча смотрел на этот призрак прошлого, потом повернулся к Джошуа:

— Что за бред? Ты смеешься надо мной, эркинландер?

Принц покачал головой:

— Нет, барон, это не насмешка. Это действительно Камарис. Я думал, что расскажу тебе о нем наедине, но случай не представился.

— Нет! — Сориддан стукнул кулаком по столу. — Я не могу поверить. Камарис са-Винитта мертв — он пропал много лет назад, утонул в заливе Ферракоса.

— Я потерял память, но не жизнь, — сказал старый рыцарь серьезно. — Я прожил много лет, не помня своего имени и прошлого. — Он коснулся рукой лба, его голос дрожал, — Иногда мне хочется, чтобы я не возвращался никогда. Но я вернулся. Я Камарис Виниттаис, сын Бенидривиса. И даже если это будет моим последним делом, я отомщу за смерть брата и увижу, как мой племянник-убийца будет изгнан с наббанайского трона.

Барон был ошарашен, но, казалось, по-прежнему не верил.

— Пошли за Энеппой, — сказал его брат Бриндаллес.