Поворот навыворот

– Параскевья Карповна я. Можешь бабой Параской звать. Кушай пока горячо. Смотри, какая бледная, бедняжка.

– Спасибо! – ещё раз поблагодарила девушка, взявшись за ложку.

Боже, как же вкусно. Её даже не беспокоило жжение в разбитых губах. Она так проголодалась, что теперь чуть не стонала от удовольствия.

– Ешь, ешь. – хозяйка дома не спускала с неё глаз. И улыбка, как приклеенная, не покидала губ. Но девушка всего этого не замечала, слишком погружённая в насыщение пустого желудка. – Может добавки, милая?

– Нет, спасибо. Наверное не стоит объедаться. Хотя, мне кажется, я вкуснее в жизни ничего не пробовала. – смущённо улыбнулась Лиля.

– Ну тогда бери чай. Я сама сбор полезных травок делаю. Жаль к чаю у меня ничего нет. – баба Параска уселась напротив неё и положила подбородок на подставленную ладонь..

– Ну что вы! Я и так уже не знаю, как мне вас благодарить. – девушка обхватила замёрзшими пальцами чашку – А скажите, куда это я пришла?

– Выворотни это. – ответила бабушка, а у Лили даже глаза на лоб полезли.

– Выворотни? Но я думала, что иду к трассе. Как же это?

– Заблудилась значит. Бывает. – успокоила её старушка.

– Но я была уверенна. – потерянно прошептала девушка. – А большие эти Выворотни? Я больше домов рядом и не видела.

– Так, дальше они. Жителей у нас немного и дома далеко друг от друга расскиданы. Ты пей чай, пока горячий. – баба Параска благожелательно заулыбалась. – Так ведь вкуснее и полезнее. Лиля, чтоб не расстраивать хозяйку сделала осторожный глоток.

– Ммм, как вкусно. Это на травах?

– Травки, ягоды лесные. – закивала охотно бабуля, наблюдая довольно за тем, как девушка глоток за глотком выпивает горячий напиток. – Выпьешь, я тебя, милочка, спать уложу. Устала ты. Вон сколько несчастий на голову свалилось.

Чай согревал, распостраняя по телу приятное, но какое-то вязкое тепло. Слова хозяйки не сразу дошли до её разомлевшего сознания.

– А откуда вы знаете про несчастья? – удивилась она.

– Так ты ж сама сказала, что в аварию попала, это ж разве не несчастье. – не менее удивлённо посмотрела на неё баба Параска.

– Ааа. Ну да. Несчастье. – согласилась девушка. Что это она действительно? Выпила последний глоток чая и отставила чашку. – Спасибо, очень вкусно. Не надо меня спать. Мне бы позвонить в полицию и сестре. Можно попросить у вас мобильный?

– Извини, деточка. Нету у меня мобильного. Только стационарный телефон. – развела руками старушка. – Да и зачем тебе сейчас звонить? Ты устала очень. Тебе ведь больно и спать так хочется? Я ведь права?

– Да, конечно. Очень хочется и очень устала. – вяло кивнула Лиля, пытаясь собрать разбегающиеся мысли.

– Вот и пойдём, деточка, со мной. – бабуля бодро поднялась со своего стула и поковыляла куда-то из кухни, поманив её за собой – Пойдём, пойдём.

– Куда? Звонить? – и отчего это у неё голос заплетается? Лиля с трудом поднялась на ноги и поплелась вслед за хозяйкой.

– Ага. Звонить. – захихикала та.

Девушка, едва переставляя ноги, пыталась поспеть за прыткой старушкой. Перед глазами плясали тёмные пятна и казалось что стены пляшут вместе с ними. Впереди маячил бордовый халат и она, проморгавшись, попыталась сфокусировать взгляд, но стало только хуже. И этот дом уже не казался ей милым и гостеприимным. Стены потемнели, по ним словно плесень чёрная расползалась. Рамы на картинах обветшали, да и сами картины стали другие. Лиля хотела было повернуть назад, но ноги сами несли её вслед за хозяйкой, а девушке оставалось лишь испуганно таращиться на то, как всё вокруг меняется, превращаясь в гротескные декорации для её персонального фильма ужасов. Вот и коридорчик остался позади. Баба Параска подошла к какой-то закрытой чёрной двери и повернула торчащий из замка ключ.

– Ну что ж ты, деточка, так медленно ноги переставляешь то? Иди сюда. – голос хозяйки и тот теперь звучал по другому. Казался более скрипучим, с каким-то, даже, шипением.

– Я не хочу. – хныкнула девушка, чувствуя, как обмирает от страха сердце в груди.

Ей снова казалось, что рядом, помимо неё и хитро улыбающейся старухи, ещё кто-то есть. Позади слышалось шуршание и странный цокот, воздух словно жил своей собственной жизнью, дышал и шевелился. А она даже не могла обернуться, мышцы её не слушались, телом словно кто-то другой управлял, как марионеткой, и от острого чувства беспомощности хотелось плакать.

– Хочешь, не хочешь. Какая разница? Говорю иди, значит иди. – и отчего она раньше не заметила, насколько мерзкая эта старуха, как неприятно кривится её жабий рот и как рассчётливо блестят злые глазки. Морщинистая рука толкнула дверь и оттуда, как чернильное пятно полезла непроглядная тьма. – Заходи давай.

– Прошу вас, не надо. Позвольте мне уйти. – шаг, ещё один, ещё один. Безвольной неуклюжей куклой она продолжала двигаться.

– Ещё чего. Я столько сил угрохала, чтобы пути вывернуть, чтобы найти тебя такую подходящую и привести сюда. Нет, деточка. Никуда ты от меня не денешься. – снова захихикала хозяйка, довольно так, с издевкой.