Поворот оверштаг

Всего лишь несколько часов в ледяной воде, в едва обогреваемой кабине, где невозможно повернуться, с минимальным запасом воздуха. Без всякой стрельбы, но… Война — это не красивые киношные бои, это прежде всего огромный и тяжелый труд, как копание траншей, «от меня и до ужина», и ползание на брюхе по грязи — и много того, за что на «гражданке» нормальный человек не взялся бы ни за какую плату. Тут же — не за плату, а за жизнь. Если не повезет, то за свою, а если все будет как положено и задумано, то за жизнь врага.

Большаков не вытерпел, лично идет в торпедный отсек. Ну а я даю команду «домой». Отойдя к норду, обмениваемся позывными с эсминцами. Докладываем о результате. В принципе можно уже на базу, но… Приказ был «по возможности убедиться в успехе». А вдруг мины не сработают или наши по ошибке прилепили что-то не на цель, а на какую-то баржу? Фраза «по возможности», странно выглядящая в военном приказе, означает, что решение принимать мне, по обстановке и на месте.

Обстановка дозволяет, и мы решаем подождать. Эсминцы можно отпустить — не совсем, а чтобы оттянулись к Рыбачьему, все ближе к нашим аэродромам, да и зенитки с берега достанут, смогут их прикрыть. С другой стороны, при их скорости, это тоже не расстояние, если понадобятся, подойдут очень быстро.

Отошли на глубины, у входа в Варангер-фьорд, как раз посреди между полуостровами Варангер и Рыбачий. Двести с гаком — уже можно развернуться. Ныряем на полсотни, слушаем. Нас тут не засечь — и мы пока никого не замечаем.

Полдень. Множественный шум винтов с веста и зюйд-веста. Опознание по сигнатурам — все те же 800-тонники. Судя по маневрам, ведут противолодочный поиск. Идут группой к норду, прочесывая район. Судя по курсу, должны пройти мимо нас примерно в двух милях. У нас нет приказа ввязываться в бой. Но уж очень хорошо идут, как на полигоне! А зачем, собственно, бой, если есть возможность нанести врагу ущерб и уйти? Ведь клюнут!

— Боевая тревога! Торпедная атака. ТриЭс, зарядить ЭТ-80, бесследные.

Осторожно продвигаемся вперед. Успеваем выйти на позицию залпа. БИУС выдает данные для стрельбы. Как красиво идут, стадом, есть шанс достать двоих или даже троих, а уж в одного точно не промахнемся! Залп — и сразу вниз, на двести, скорость десять, отворот на норд-ост. Слышим два взрыва. Неужели все ж дуплет — залп был веером, с углом растворения четыре, на такой дистанции обе в одну небольшую цель — это маловероятно? Но всплывать под перископ будет уж слишком — уходим к Рыбачьему, к своим.

Фрицы задергались. Судя по шумам, их осталось трое или четверо. И слышны еще винты с веста. Все же бесследные торпеды — это вещь: даже если засекли акустикой, уклонение рассчитать трудно. Но направление, откуда стреляли, все ж определили. Так что идут в нашу сторону, догоняя, ход у них шестнадцать или восемнадцать, в зависимости от модификации, «35», «38», «40». Не думаю, что для нас есть серьезная опасность, не будут фрицы бомбить на глубину двести, нет таких рабочих глубин у лодок этой эпохи, а выше нас пусть рыбу глушат, не жалко. Но лучше все ж подстраховаться. ТриЭс, зарядить имитатор, курс 350, глубина 40, скорость 4, пуск!

Фрицы, естественно, клюнули. Ну не было в эти времена такой техники, чтоб двигалась и шумела, давая однозначный акустический сигнал как подлодка! И вцепились в обманку, как бультерьеры, заходя в атаку и раз за разом сбрасывая серии бомб. Имитатор, рассчитанный как раз на такое обращение, продолжал идти, издавая шум лодочных винтов. К фрицам, судя по шуму, подошло подкрепление: число сброшенных бомб уже перевалило за сотню. Не завидую рыбе, сколько ж ее наглушили?

А мы уверенно отходили на ост-норд-ост на глубине сто пятьдесят. И звуки баталии становились все дальше, на левой раковине, смещаясь за корму. Как только обогнем Рыбачий — туда фрицы точно не полезут, под наши батареи — всплывем под перископ, выдвинем антенну, а то Зозуля, наверное, волнуется.

Мы вели себя, как привычный охотник-одиночка. А это было уже не так.

— Шум винтов с оста! Наши эсминцы идут полным!

Что должен был подумать Зозуля, перехватив азартный фрицевский радиообмен: «Засекли русскую подлодку, добиваем»? Зная, что кроме нас других наших лодок в этом квадрате нет, и строжайше предупрежденный, что К-25 погибнуть не должна ни в коем случае? И как он должен был поступить? Вот именно…

Британская военная миссия, Мурманск.

— Ну что у вас на этот раз, Дженкинс? Судя по вашему виду, вам удалось наконец добыть самый-самый главный русский секрет? Узнать, как русские перетопили весь германский флот за пару месяцев. Выкладывайте очередную вашу версию, только коротко и ясно.

— Вот, сэр! Извольте взглянуть.

— Что это?

— Фотография, тайно сделанная одним из моих агентов. Подробности неважны, сэр. Существенно лишь то, что русские называли это «учебным имуществом». И это похоже на правду, сэр!