Поворот под Москвой

3-й танковой группе, несомненно, удалось отыскать слабое место в советской обороне, и благодаря этому она смогла сравнительно быстро осуществить прорыв линии фронта. Бывший в то время командующим 3-й танковой группой генерал Рейнгардт впоследствии высказал мнение, что командующему группой армий следовало бы наносить главный удар на этом участке фронта.

Когда 19 ноября в наступление перешли 7, 9 и 40-й корпуса, обстановка складывалась таким образом, что правый фланг войск Жукова оказывался под угрозой разгрома. Советские соединения, понесшие огромные потери, не видели больше никакой возможности противостоять немецким войскам[177]. В целях сокращения линии фронта потрепанной 16-й армии и высвобождения за счет этого какого-то количества сил Рокоссовский предложил отвести свои соединения к Истринскому водохранилищу и к реке Истра. Жуков категорически отверг это предложение и потребовал обороняться до последнего человека. Рокоссовский посчитал этот приказ бессмысленным и обратился непосредственно к начальнику Генерального штаба, который и санкционировал ему отход. Когда 16-я армия только что начала готовиться к отходу, в штаб пришла телеграмма Жукова следующего содержания:

«Приказ об отходе войск к Истринскому водохранилищу отменяю. Приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков».

Он верил, что сможет помешать отходу 16-й армии, так как иначе северный фланг 5-й русской армии, еще удерживавшей свои позиции, оказался бы под угрозой и командный пункт штаба Западного фронта остался бы неприкрытым[178]. Но быстро использовать первые успехи немецким войскам не удалось, так как подвоз горючего ввиду недостатка железнодорожных составов был настолько ограничен, что сковал на время весь маневр немецких войск.

В дневнике обер-квартирмейстера 3-й танковой группы 18 ноября говорилось:

«Имеющиеся в распоряжении группы армий „Центр“ различного рода запасы для снабжения войск быстро убывают… Сегодня группе армий предоставлено только 2 железнодорожных состава… Снабжение недостаточное… Новое наступление в ближайшем будущем невозможно».

Хотя обстановка в районе Калинина нормализовалась и были нанесены сильные удары по правому флангу Западного фронта, 18 ноября можно было уже заключить, что перспективы выхода к Москве все больше повисали в воздухе. Наряду с трудностями снабжения причина заключалась также в том, что на правом фланге и на центральном участке фронта группы армий сложилась тяжелая обстановка.

18 ноября 2-я танковая армия перешла в наступление в северо-восточном направлении на Коломну, минуя Тулу. Гудериан не ожидал больших успехов от своих войск, которые имели в распоряжении всего 150 танков и могли выступить лишь в составе трех корпусов. 18 ноября он информировал особую комиссию по вопросам использования танков управления вооружений сухопутных войск о том, что его армия, насчитывавшая в начале восточной кампании около тысячи танков и получившая в качестве пополнения в ходе боевых действий еще 150 танков, в настоящее время располагает всего лишь 150 танками. 43-й армейский корпус уже 16 ноября вынужден был перейти к обороне, так как непрекращающиеся атаки противника сделали невозможным его продвижение вперед по шоссе Тула — Алексин. Но вследствие этого сама Тула создавала на левом фланге опасность для наступающих войск Гудериана, в то время как их правый фланг все больше вытягивался на восток и требовал крупных сил для прикрытия. 47-й танковый корпус, имея цель установить связь со 2-й армией, наступавшей южнее, и обеспечить восточный фланг 2-й танковой армии, начал наступление в направлении Ефремов — Епифань, в то время как 53-й армейский корпус должен был пробиваться в направлении Узловая — Сталиногорск. Поэтому удар в северо-восточном направлении мог наноситься лишь небольшими силами, что, однако, сказалось не сразу, так как противник — русская 50-я армия — был здесь особенно слаб и частично его можно было обойти с открытого левого фланга.