Поворот в пустоту

– В рубахе, брат, родился! – Степан легонько шлепнул его по плечу.

– Да нет, скорее в джинсах!

– Хохрякова давайте в машину!

До «Волги» далеко, а дорога каждая минута. Пулевое ранение в живот проблема более чем серьезная, а Хохряков еще даже не дал показания. В больницу его нужно везти, а по пути допросить, если он не потеряет сознание. Или жизнь. Лозовой поступил правильно, обыскал еще живого бандита, изъял у него оружие, документы и ключи от машины. Но в «БМВ» погрузили только Хохрякова. Жизни Вареничева опасность не угрожала, везти его никуда не надо, «Скорая помощь» заберет.

Лозовой сел за руль, подогнал машину, Степан помог погрузить Хохрякова, сел рядом. Комова и Кулика он оставил на месте.

– Больно? – спросил Степан, вскрывая автомобильную аптечку.

К счастью, в машине таковая имелась. Аббат понимал, чем может закончиться его тяга к бандитским приключениям, поэтому держал аптечку наготове, в ней и бинты, и антисептик, и даже шприц-тюбик с промедолом.

Лозовой уже набирал скорость.

– Что с братом? – еле слышно проговорил Хохряков.

– А ты не видел?

– Может, жив?

– Зря вы с Сафроном связались.

– Да зашел как сука последняя, – простонал Хохряков.

Степан не стал его перебинтовывать, полил на рану спиртом, шлепнул на нее марлевую повязку, на этом все. Рукой накладку подержит, если жить хочет.

– Куда зашел?

– Ну куда, на хату…

– А после хаты что было? – Степан приготовил шприц-тюбик.

– А что после хаты? – умоляюще глянул на него Хохряков.

– В меня зачем стреляли?

– Кто стрелял?

– Только не надо, я все знаю. Ты был за рулем, твой брат стрелял… Ремень у него новенький, да?

Степан закрыл иголку колпачком. Не хочет Хохряков колоться, пусть терпит боль.

– И что?

– Коробку от ремня куда дели?

– Ну-у…

– Под машину мне сунули… А царапина на лбу? У твоего брата. Осторожно с оружием обращаться надо.

– А что царапина?

– А что Бородаев? Знаешь, такого?

– Нет.

– Раскололся он. Сдал вас.

– Бородаев?

– Ленчик.

– А-а…

– Знаешь такого?

– Да знаю… – то ли от физической, то ли от душевной боли скривился Хохряков.

– Он машину для вас угнал.

– Да все равно уже…

– Что все равно?

– Да не выживу я, больно как… – взгляд у парня остановился, затуманился.

Степан кивнул, снял колпачок с иголки, сделал укол.

– Маме скажи, пусть в больницу придет, может, еще успею попрощаться, – пробормотал Хохряков.

– Матери скажу, а ты не раскисай.

– Мы же по-человечески договориться хотели, пришли к нему…

– К Сафрону?

– К Сафрону. Думали, он человек, думали, с ним можно договориться. Извинились перед ним, а он говорит, дело нужно сделать.

– Он знал, что вы заказными убийствами занимались?

– Да какими заказными… Ну, подвернулось дело… Да и не убивали мы…

– Сафрон меня заказал?

– Да, мента, сказал, завалить надо.

– Так и сказал?

– Так и сказал… А мы согласились… Думали, он человек… А он торпед к нам отправил…

– Я тоже иногда думаю, что он человек, – усмехнулся Степан. – И тоже сплю без охраны.

Но ему-то повезло, а Хохряковым нет. Зря они связались с Сафроном, зря доверились ему.

– Томас уже спит. И я засну… Как же больно!.. – Хохряков закрыл глаза.

– Вы пришли к Сафрону, извинились, а он предложил вам дело, я правильно вас понял?

Парень кивнул, не открывая глаз.

– Заплатил вам, вы пояс в ГУМе купили?

– Нет, пояс мы на свои купили… Томас очень хотел… Все, не могу больше говорить, – на последнем издыхании пробормотал киллер.

– Бородаев с вами в деле был?

– Не совсем.

– Что значит не совсем?

– Не могу… Сафрон сказал ему машину угнать. И все.

– Он знал, зачем вам нужна машина?

Хохряков мотнул головой и отключился. В себя он пришел только в больнице. Но ненадолго.

* * *

Аббату Круча прострелил голову, Варенику засадил пулю в живот. И тут же навел пистолет на Сафрона. Но выход из ситуации был, Сафрон точно знал, что нужно просыпаться, и он смог это сделать.

За окном ночь, в комнате темно, он сидел в кресле перед погасшим телевизором. Ждал, когда позвонит Аббат, так и заснул. А телевизор, видимо, выключила Лена. Она лежала на диване, накрывшись пледом.

Часы показывали половину четвертого: или раннее-раннее утро, или поздняя-поздняя ночь. В любом случае нужно сматываться, пока сон в руку не закончился выстрелом в голову. В офис охранной фирмы нужно, в «Серафиме» пару дней пересидит, там как в крепости.

Сафрон вскочил, рванул в прихожую, сумка у него там с вещами, что-то вроде тревожного чемодана. И вещи там, и деньги, и даже комплект липовых документов. Машина под рукой, завести ее не проблема.

– Ты куда? – потирая глаза, спросила Лена.

– Тревога у нас, пережду пару дней. А ты здесь пока побудь.

– Ну хорошо, – зевнула девушка, поворачиваясь к нему спиной.

И со спокойной душой отправилась досыпать. Но ей-то что, она Кручу не заказывала. И братьев Хохряковых тоже.

Он сел в машину, спокойно выехал со двора, на этом его поездка и закончилась. Одна машина поджала спереди, другая сзади, появился Круча, с ним его молодой опер. Сафрон скривился, но, выходя из машины, постарался сделать хорошую мину.

– Сафрон, ты мне вот честно скажи, я тебе по ночам не снюсь? – с усмешкой победителя спросил Круча.

– Ты мне и днем снишься!

– Хорошо или плохо?