Поворот винта

— Вот им не поможет!.. — Я кивком головы указала на дом.

— Детям?

— Я не могу сейчас их оставить.

— Вы боитесь?…

Я решительно ответила:

— Да. Боюсь его.

При этом на широком лице миссис Гроуз впервые показался далекий и слабый проблеск ясного понимания. Я различила на нем запоздалый свет какой-то мысли, которую не я ей внушила и которая была еще темна мне самой. Мне вспоминается, как я почувствовала, будто что-то передалось мне от миссис Гроуз и что это связано с только что проявленным ею желанием узнать больше.

— Когда это было… на башне?

— В середине месяца. В этот самый час.

— Почти в темноте? — спросила миссис Гроуз.

— О, нет, было совсем светло. Я его видела, вот как вижу вас.

— Так как же он вошел туда?

— И как он вышел? — улыбнулась я. — У меня не было возможности спросить его! Вы же видите, нынче вечером ему не удалось войти, — продолжала я.

— Он только заглядывал в окно?

— Надеюсь, дело этим и кончится!

Тут она выпустила мою руку и слегка отвернулась. Я подождала с минуту, потом решительно сказала:

— Идите в церковь. Всего вам хорошего. А мне надо их стеречь.

Она снова медленно повернулась ко мне.

— Вы боитесь за них?

Мы обменялись еще одним долгим взглядом.

— А вы?

Вместо ответа она подошла ближе к окну и на минуту прижалась лицом к стеклу.

— Вы видите то, что и он видел, — тем временем продолжала я.

Она не шевельнулась.

— Сколько он здесь пробыл?

— Пока я не вышла. Я бросилась ему навстречу.

Миссис Гроуз наконец обернулась, и ее лицо выразило все остальное.

— Я бы не могла так!

— Я тоже не могла бы, — опять улыбнулась я. — Но все-таки вышла. Я знаю свой долг.

— И я свой знаю, — возразила она, после чего прибавила: — На кого он похож?

— Мне до смерти хотелось бы ответить вам на ваш вопрос, но он ни на кого не похож.

— Ни на кого? — эхом отозвалась она.

— Он был без шляпы.

И, заметив по ее лицу, что она уже в этом одном увидела начало портрета и встревожилась еще сильнее, я стала быстро добавлять черту за чертой.

— У него рыжие волосы, ярко-рыжие, мелко вьющиеся, и бледное длинное лицо с правильными, красивыми чертами и маленькими, непривычной формы бакенами, такими же рыжими, как волосы. Брови у него, однако, темнее, сильно изогнуты и кажутся очень подвижными. Глаза зоркие, странные — очень странные; я помню ясно только одно, что они довольно маленькие и с очень пристальным взглядом. Рот большой, губы тонкие, и, кроме коротких бакенов, все лицо чисто выбрито. У меня такое впечатление, что в нем было что-то актерское.

— Актерское?

Невозможно было походить на актрису меньше, чем миссис Гроуз в эту минуту.

— Я никогда актеров не видела, но именно так их себе представляю. Он высокий, подвижный, держится прямо, но ни в коем — нет, ни в коем случае не джентльмен! — продолжала я.

Лицо моей товарки побелело при этих словах, круглые глаза остановились и мягкий рот раскрылся.

— Джентльмен? — ахнула она растерянно и смятенно. — Это он-то джентльмен?

— Так вы его знаете?

Она, видимо, старалась держать себя в руках.

— А он красивый?

Я поняла, как ей помочь.

— Замечательно красивый!

— И одет?…

— В платье с чужого плеча. Оно щегольское, но не его собственное.

У нее вырвался сдавленный, подтверждающий стон.

— Оно хозяйское!

Я подхватила:

— Так вы знаете его?

— Квинт![4] — воскликнула она.

— Квинт?

— Питер Квинт, его личный слуга, его лакей, когда он жил здесь.

— Когда милорд был здесь?

Идя мне навстречу и не переставая изумляться, миссис Гроуз связала все это вместе.

— Он никогда не носил хозяйской шляпы, зато… ну, там не досчитались жилетов. Оба они были здесь — в прошлом году. Потом милорд уехал, а Квинт остался один.

Я слушала, но на минутку приостановила ее.

— Один?

— Один, с нами. — Потом, словно из глубочайших глубин, добавила: — Для надзора.

— И что же с ним стало?

Она медлила так долго, что я озадачилась еще больше.

— Он тоже… — наконец произнесла она.

— Уехал куда-нибудь?

Тут ее лицо стало крайне странным.

— Бог его знает, где он! Он умер.

— Умер? — чуть не вскрикнула я.

Казалось, она нравственно выпрямилась, нравственно окрепла, чтобы выразить словами то, что было в этом сверхъестественного:

— Да. Мистер Квинт умер.

VI