Поврежденные товары (ЛП)

“Ты пройдешь через это”. Его голос ровный, торжественный. “Невозможное в принципе возможно с некоторыми избыточными буквами”.

“Эм, язык работает не так”. А потом, поскольку в голове у меня полный кавардак и я действительно чувствую себя потерянной в этих костях, в которых выросла, я говорю: “Просто так глупо, что я зашла так далеко без каких-либо проблем, и в девятнадцать лет я вот-вот потеряю все, ради чего работала”.

“Нас старят не годы, детка. С ними приходит опыт”. Взгляд, которым он одаривает меня, обезоруживает. “Ты развиваешься, милая. И у каждого подъема есть свои недостатки. Умные люди превращают эти понижающие передачи в кривые обучения”.

Папа некоторое время изучает меня, затем качает головой.

Он достает из кармана телефон и ставит "Be Alright” Дина Льюиса, и теперь мне действительно хочется плакать, потому что он помнит. Помнит, что это была первая медленная песня, под которую я танцевала. С ним.

Он был сопровождающим на балу первокурсников, и заиграла песня, и мне она очень понравилась, но ни один мальчик не хотел приглашать меня танцевать перед моим носом father...so он пригласил.

Папа тоже все сделал правильно. Никаких сокращений. Подошел. Осторожно спросил меня. Робко.

Все мои подружки упали в обморок. Он закружил меня на танцполе, наклонил к себе, заставляя смеяться, и сказал, что я самая красивая девушка в зале.

И я поверил ему.

Потому что для него я знала, что была такой.

Папа протягивает ко мне ладонь со скромной улыбкой на лице. “Я знаю, что ты профессиональный танцор, а я всего лишь старик, у которого сердце нараспашку, но не окажешь ли ты мне честь?”

Не говоря ни слова, я вложила свою ладонь в его. Он бросает телефон на кровать, и я прижимаюсь головой к его груди, зарываясь в его тепло.

Я закрываю глаза и двигаюсь в ритме песни, чувствуя себя такой переполненной эмоциями, момент такой горько-сладкий, что у меня перехватывает дыхание.

-Ты злишься, что я украл твой первый танец? Его дыхание щекочет детские волосы, обрамляющие мой лоб.

-Ты что, издеваешься? Я крепко сжимаю его. “Какая честь - впервые потанцевать с единственным парнем, которого ты всегда будешь любить больше всего”.

-А как же Лев? спрашивает он после паузы.

Я думаю о своем первом поцелуе. Мой первый раз. И все это с людьми, которые не были Львом. “Я думаю, моя судьба такова, что Лев будет моим вторым всем”. Я вздыхаю.

“Второе”, - говорит папа. “И если хочешь знать мой прогноз — последнее”.

На мгновение — совсем короткое — обезболивающих нет.

Никакой боли.

Никакого Джульярда.

Никакой Талии.

Никакого беспокойства, приступов паники, парализующего ожидания и растерянности.

Здесь только папа и я.

И молчаливое обещание, что все будет хорошо.

ГЛАВА 20

Бейли

Не все в порядке.

Все далеко не в порядке.

На самом деле, okay в настоящее время даже не находится в одной вселенной.

Все мое существование пронизано болью, во рту пересохло, а в этом месте, должно быть, сто тысяч градусов.

-Мне кажется, или здесь действительно очень жарко? Я топаю по лестничной площадке особняка дяди Вишеса в Джексон-Хоул.

Кайден, Сисси и близнецы наверху со своими нянями.

Здесь только Лев и я, и Лев пытается заставить меня смотреть Все сразу, но я продолжаю отходить от дивана.

Я просто хочу, чтобы он дал мне минутку побыть одной, чтобы я могла принять несколько таблеток и снова нормально дышать.

Я нахожусь на грани панической атаки из-за ошеломляющих эмоций, обрушивающихся на меня одновременно теперь, когда Ксанакс и Викодин вне досягаемости.

Лев медленно встает, опираясь бедром о стену, глаза прикрыты.

В белом платье с V-образным вырезом и черных спортивных штанах он более подтянутый, чем шинкованный салат. “ Согласно термостату, шестьдесят восемь градусов. Он проводит языком по верхним зубам. - Хороший номер, ты не согласен?

-Я поджариваюсь. Я снимаю толстовку и стою перед ним в одном спортивном лифчике и леггинсах.

Снаружи снег падает на белые холмики. Кажется, что мы уютно устроились внутри пакета с зефиром.

Я сбрасываю толстовку, вытирая вспотевшее лицо. “ Должно быть, сломался термостат. Я чувствую себя так, словно нахожусь внутри танги марафонца”.

“Да, залоги. Это называется снятием средств”, - грустно говорит он.

Закатив глаза, я иду на кухню, распахиваю стеклянную дверцу холодильника Sub-Zero и со стоном засовываю голову внутрь.

Я здесь сгораю заживо.

-Это даже не помогает. Я ударяюсь лбом об одну из полок.

Руки Льва обвиваются вокруг меня сзади, его подбородок оказывается на моей макушке. “ Давай, Голубка. Я наполню тебе ванну с холодной водой, и ты сможешь понежиться в ней. Я приготовлю тебе лимонад, хорошо?

-Хмм. ” Я поворачиваюсь, чтобы обнять его, и он прижимает меня ближе, осыпая поцелуями мой лоб, как первоклассный парень из книжки. “ Звучит заманчиво. Иди наполни ванну, а я приготовлю нам лимонады.

Его грудь грохочет у моего уха. “ Хорошая попытка. Я не оставлю тебя ни на гребаную нано-секунду.

-Фу, я тебя ненавижу.

“Я люблю тебя”.

-Ты часто это говоришь.