Повседневная логика счастья

— Обыкновенно. Устроим праздник в магазине. Ты купишь Майе в «Филинз бейсмент» новое платье. Если что, позовешь на помощь Исмей. Уверен, она не откажет. Угощение закажешь в «Костко». Например, маффины. Моя сестра утверждает, что в каждом по тысяче калорий. Ну, и какие-нибудь закуски. Только хорошие. Креветки в кокосовой стружке. Целую головку стилтона. И, раз уж это не христианские крестины…

— Прошу заметить, что нехристианскими они тоже не будут, — перебил его Эй Джей.

— Ну да, ну да. Я только хотел сказать, что можно купить спиртного. Пригласи Исмей с мужем, постоянных покупательниц, вообще всех, кто интересуется судьбой Майи. А это по большому счету весь город. Если доверишь мне стать крестным отцом, я выступлю, скажу что-нибудь доброе. Молитв читать не буду, раз ты против. Просто пожелаю девочке удачи на пути, который мы зовем жизнью. А ты поблагодаришь всех за то, что пришли. Поднимем тост за Майю, и все разойдутся по домам счастливыми.

— То есть это будет что-то вроде книжной вечеринки.

— Ага.

Ламбиазе в жизни не бывал на книжных вечеринках.

— Ненавижу книжные вечеринки, — сказал Эй Джей.

— Но ведь у тебя книжный магазин, — удивился Ламбиазе.

— В том-то и дело, — признал Эй Джей.

Майины крестины без крещения состоялись за неделю до Хеллоуина. Если бы не детишки, кое-кто из которых нарядился в костюмы ведьмы и зомби, торжество ничем не отличалось бы от крестин с крещением или от книжной вечеринки. Глядя на Майю в прелестном розовом платьице, Эй Джей ощутил знакомое почти невыносимое волнение. Ему хотелось то громко хохотать, то утюжить кулаками стену. В голове шумело — то ли от хмеля, то ли от чувств. С ума сойти. Сначала он решил, что это счастье, но потом поставил себе другой диагноз — любовь. Чертова любовь, подумал он. Не было печали.

Любовь бесцеремонно нарушила его планы спиться и пустить прахом бизнес. Главная неприятность заключалась в том, что, зацепившись за одно, он полностью утратил способность наплевательски относиться ко всему остальному.

Хотя нет. Самая главная неприятность заключалась в том, что ему начал нравиться Элмо. Креветки в кокосовой стружке, купленные в качестве угощения, стояли на складном столике, разложенные в бумажные тарелки с изображением Элмо. В их поисках Эй Джей обежал все окрестные магазины. На другом конце зала, в отделе бестселлеров, Ламбиазе произносил речь, состоявшую из сплошных штампов. Полицейского спасало лишь то, что говорил он искренне и по существу: Эй Джей не утонул в кувшине молока, а сбил из него масло; Майя озарила мрак его существования лучом света; если Всевышний закрывает дверь, Он оставляет открытым окно, ну и так далее. Ламбиазе улыбнулся ему, и он в ответ приветственно поднял свой бокал. После чего неверующий Эй Джей зажмурился и всем своим недоверчивым сердцем поблагодарил неведомо кого, в чьих руках высшая власть над людьми.

Исмей, которой досталась роль крестной матери, взяла его за руку.

— Прости, — сказала она, — но я пойду. Что-то мне нехорошо.

— От речи Ламбиазе? — уточнил Эй Джей.

— Да нет, простудилась, кажется. Пойду полежу.

Эй Джей кивнул.

— Позвони потом, ладно?

Но позвонил ему Дэниел.

— Исмей в больнице, — бесцветным голосом сообщил он. — Опять выкидыш.

Второй за год, общим счетом пятый.

— Как она? — спросил Эй Джей.

— Потеряла много крови. Но ничего, поправится. Она у нас крепкая лошадка.

— Конечно.

— Очень некстати, — добавил Дэниел, — но я сейчас в аэропорт. Надо успеть на утренний самолет до Лос-Анджелеса. Киношники достали. Назойливые, хуже мух.

Киношники постоянно доставали Дэниела, но при всей своей назойливости ни один из них ни разу его не укусил.

— Ты бы не мог забрать Исмей из больницы? Проследить, что у нее все в порядке?

В больницу Эй Джея и Майю отвез Ламбиазе. Эй Джей оставил их в приемной, а сам пошел в палату к Исмей.

Она была бледной; глаза покрасневшие.

— Прости, — сказала она Эй Джею.

— За что, Исмей?

— Я это заслужила.

— Глупости, не говори так.

— Дэниел свинья, что заставил тебя сюда тащиться, — сказала Исмей.

— Мне не трудно, — ответил Эй Джей.

— Он мне изменяет. Ты знаешь? Он постоянно мне изменяет.

Эй Джей промолчал, хотя, конечно, он об этом знал. Похождения Дэниела ни для кого не были секретом.

— Конечно, знаешь, — хрипло сказала Исмей. — Все знают.

Эй Джей молчал.

— Знаешь, но не скажешь. Мужская солидарность?

Эй Джей посмотрел на нее. Из-под больничной рубашки торчали костлявые плечи, но живот еще не потерял округлости.

— Я ужасно выгляжу, — сказала Исмей. — Ты об этом думаешь?

— Нет, я заметил, что ты отпускаешь волосы. Тебе идет.

— Ты добрый.

С этими словами Исмей села на постели и попыталась поцеловать Эй Джея в губы.

Он отстранился.

— Врач сказал, если хочешь, тебя сегодня выпишут.