Повседневная логика счастья

Муж засматривается на других женщин. Жена этого не одобряет. В конце неожиданный поворот, скорее даже выверт. Ты опытный читатель и, возможно, догадаешься о развязке. (Теряет ли книга оттого, что читатель заранее догадывается о том, какой будет развязка? А если догадаться о развязке невозможно, служит ли это доказательством композиционной слабости произведения? Подобные вопросы должен задавать себе каждый, кто берет в руки перо.)

Это имеет мало касательства к литературе, но… В один прекрасный день перед тобой встанет вопрос о замужестве. Выбирай того, кому кажется, что, кроме тебя, в комнате никого нет.

Э. Дж. Ф.

Исмей сидела у себя в прихожей и ждала. Ноги она скрестила, заведя ступню одной за икру другой. Однажды она видела телеведущую, сидевшую в этой позе, и та произвела на Исмей неизгладимое впечатление. Так сидят только женщины со стройными ногами и гибкими коленями. Исмей покосилась на свое шелковое платье. За окном осень, как бы не замерзнуть.

Она бросила взгляд на экран телефона. Одиннадцать. Значит, начало церемонии она уже пропустила. Может, ехать без него?

Все равно опоздала, думала Исмей, какой смысл идти одной? Лучше подождать, когда он явится, и от души на него наорать.

Дэниел переступил порог в 11:26.

— Прости, — сказал он. — Ребята решили пропустить по стаканчику, а потом пошло-поехало. Знаешь ведь, как это бывает.

— Знаю, — сказала она. Ей больше не хотелось орать. Молчание лучше.

— Очнулся у себя в кабинете. Боль в спине адская. — Дэниел поцеловал ее в щеку. — Роскошно выглядишь. — Он присвистнул. — У тебя потрясающие ноги, Иззи.

— Переоденься, — сказала она. — От тебя разит как от винного погреба. Ты на машине сюда ехал?

— Я не пьян. У меня похмелье. Это разные вещи, Исмей.

— Удивительно, что ты еще жив, — сказала она.

— И то верно, — согласился Дэниел, поднимаясь по лестнице.

— Захватишь мой палантин? — попросила Исмей, сомневаясь, что он ее слышит.

Все свадьбы похожи одна на другую, думала Исмей. Синий костюм в тонкую полоску сидел на Эй Джее мешком. Неужели нельзя было взять напрокат смокинг? Это же остров Элис, а не побережье Джерси. А невеста во что вырядилась? Платье не иначе как с фестиваля-ярмарки «Ренессанс». Скорее желтое, чем белое, и Амелия в нем похожа на хиппи. Винтажные вещи — это прекрасно, но не с ее типом фигуры. И кого она хочет обмануть этой огромной герберой в прическе? Изображает из себя двадцатилетнюю. А когда улыбается, все десны видно…

«Да что это я, — удивилась Исмей, — откуда во мне столько злобы?» Их счастье вовсе не означает ее несчастья. Или все-таки означает? Что, если в каждый момент времени соотношение во вселенной счастья и несчастья одинаково? Надо быть добрее. У злюк после сорока дурнеет лицо. И потом, Амелия привлекательная женщина, пускай и не такая красивая, как Ник. Достаточно посмотреть, как сияет Майя. Потеряла еще один зубик. А Эй Джей в каком восторге. Чуть не плачет от счастья, везунчик!

Исмей радовалась за Эй Джея, но свадьба стала для нее испытанием. Гости веселились, а она словно еще раз хоронила сестру, не в силах прогнать мысли о собственных многочисленных разочарованиях. Ей сорок четыре. Она замужем за чересчур привлекательным мужчиной, которого больше не любит. За последние двенадцать лет у нее случилось семь выкидышей. Ее гинеколог утверждает, что она вступает в предклимактерический период. Ну и черт с ним.

Исмей отыскала взглядом Майю. Какая симпатичная девчушка, и притом умница. Исмей помахала Майе рукой, но та, погруженная в чтение очередной книги, ее не видела. К удивлению окружающих, Исмей никак не удавалось сдружиться с Майей, хотя та обожала взрослые компании, а Исмей двадцать лет проработала учительницей и знала подход к детям. Двадцать лет. Кошмар. Незаметно для самой себя из молоденькой учительницы, на ноги которой засматриваются все мальчишки, Исмей превратилась в старую миссис Пэриш, руководительницу школьного драмкружка. Над ней подсмеиваются — людям кажется глупым, что она так много сил отдает каждой постановке. Разумеется, молва, как всегда, преувеличивает. Но как долго она еще будет тянуть эту лямку, ставя один посредственный спектакль за другим? Через ее руки прошли сотни детей, но новой Мерил Стрип не вышло ни из кого.