Повседневная суета с опасными леди-монстрами

… — Ама-а! Ама-а-а! Да куда запропастилась эта несносная девчонка⁈ Ама-а! Ага, вот ты где!

Ловкий стремительный захват и женская, но сильная рука зрелой, но очень симпатичной девушки-крольчихи ловко цепляет за уши пискнувшую от страха и восторга маленькую девочку-кролю. Вытащив ее из кустарника, женщина принялась выговаривать мелкой:

— Я ее по всему селению ищу, а она в кустах сидит! И-ишь ты! Ама! Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не отходила от братьев и сестер⁈

— Но мама! — непокорно запищала кроха. — Что со мной может случиться⁈ У нас испокон веков все тихо на деревне! Монстрам в жизни к нам не забраться! Ну, ма-ам! Ма-а-ам!

— Ох, ладно! Шуруй, егоза!

Мать отпустила ушки мелкой, а та сразу дернула зигзагами мимо грядок и кустов, очевидно, боясь, что мать передумает и кинется в погоню. Но та лишь устало выпрямилась, рассеянно проводив ее взглядом. Вдруг кто-то почти неслышно подошел сзади и обнял ее, закрывая ей глаза.

— Угадай кто? — прозвучал над ее ухом мужской голос.

— Ох, Груберт! Кто же это еще мог бы быть кроме тебя? — рассмеялась женщина и тут же вздрогнула от неожиданности. — Ох, Груб! С-стой! Сегодня н-нельзя! Опасный день!

— Ну и что? — промурлыкал ей на вставшие торчком ушки тот же голос. — Мурёна, ты разве против появления на свет еще одной маленькой крольчишки? Или двух?

— Ах ты проказник! — выдохнула женщина-кроля и не в силах сопротивляться зову тела, нагнулась вперед, позволяя мужским рукам скользнуть ей под платье и дальше. — Ты просто ж-животное! Как так можно… М-м-м! Погоди! Дети же увидят! Пойдем в дом!

— Не увидят! — шепнул Груберт. — Они все на том краю деревни встречают бродячих артистов. Так что у нас есть как минимум час…

— Ох, Груб… А-а-ах! А-а! А-ах! Вот так! Продол-лжай!..

…Над прекрасной уютной деревенькой сияло теплое солнце. Вот уже полвека никто из монстров не тревожил этот отдельный мирок, находившийся в райской долине. Она была расположена между трех высоких гор, надежно защищенная от других враждебных рас и хищных монстров, позволяя местным жителям наслаждаться жизнью, плодиться и заниматься своей мирной деревенской жизнью. Никто даже не подозревал о том, что бродячие артисты, случайно нарушившие покой селян, на самом деле были передовым отрядом разведчиков чужого королевства. Коварный король без объявления войны и извещения соседей решил присвоить себе чужие земли и повел войска кружным путем через непроходимые горы и болота. Так уж вышло, что мирная деревенька Кролей оказалась на их пути. Вернувшись в стан, разведчики обо всем доложили главнокомандующим, а те, не колеблясь, отдали приказ на уничтожение деревни с захватом местных в рабство, несмотря на мирный договор со Зверолюдьми. Они объясняли это крайне просто — данная деревня уже находилась на территории врага и подлежала захвату. А жертвы и рабы… Что же — никто не идеален. Это война…

* * *

…Мурёна уже не кричала. Сорвав голос, она могла лишь хрипеть, да из последних сил рваться из пут, не обращая внимания на окровавленные грязные лапищи солдат, похотливо сжимающих ее нежное тело. Для нее сейчас весь мир сжался до пределов одной охваченной жарким пламенем деревушки и кричащих от ужаса и боли детей… Ее детей, одних из которых насиловали прямо перед ней, а других безжалостно связывали и кидали в заготовленные клетки. Всех, кто оказал захватчикам сопротивление, давно убили, а куски их разрубленных тел отдали на съедение оркам и прирученным монстрам. Если первые никогда не гнушались вкушать людскую плоть, то монстров тоже надо было постоянно кормить и тела деревенских прекрасно подошли для утоления их вечного голода.

Мурёна уже даже не хрипела, а лишь беззвучно открывала рот, глядя, как ее еле живые дочки-кровиночки одна за другой теряют сознание от боли. Она могла лишь молиться всем богам за то, чтобы они подарили им быструю смерть… Но вынуждена была смотреть, как всех их приводят в чувство и швыряют все в те же невольничьи клетки…

Деревня уже догорала, когда к ногам пресытившегося кровью и зверствами вождя бросили ее окровавленную тушку.

— Это, стало быть, жена старосты, — хрюкнул один из орков, сплевывая прямо на неподвижное тело крольчихи. — Остальных уже, тьфу, разобрали по клетям. Показали на эту, как главную. Что прикажете, ваша мылость? В клетку ее? Или на корм тварям? Все равно не жилец.

— Нет, постой, — остановил военачальник уже наклонившегося орка. — Эй, встряхните ее и облейте. Мне надо с ней поговорить.

Но когда Мурёна пришла в сознание, то все попытки вождя выпытать какую-нибудь информацию ни к чему не привели. Впрочем, пустой взгляд матери, потерявшей все: уютный дом, верного мужа, милых детей, смысл жизни сказал ему больше, чем плотно сжатые губы. Усмехнувшись своим мыслям, вождь приказал бросить ту на съедение тварям, а подчиненным быстрее заканчивать с разграблением деревни.

— Нас никто не ждет, — сказал он позже. — Ставьте часовых и разбейте лагерь. Перед наступлением надо как следует отдохнуть. Передайте солдатам, чтобы сильно не расслаблялись с пленниками — нам еще их продать надо.