Повседневная жизнь американской семьи

К тому времени, как я познакомилась с обоими, они жили как разъединенные супруги... двадцать с лишним лет. Сначала им это даже нравилось: два раза в год на праздники они обычно ездили друг к другу в гости, а отпуск проводили вместе. «Чувства наши на расстоянии только крепнут», — часто повторяла Арлин. Но годы прошли. Арлин стала получать тревожные сигналы из Сан-Франциско — нет, не по поводу неверности мужа, а по поводу его здоровья и его депрессий. И она решилась: ушла на пенсию раньше времени и уехала к мужу.

Джулиетт Джонсон и ее мужу до пенсии еще далеко. Поэтому неизвестно, когда они смогут, наконец, соединиться. В отличие от Арлин Джулиетт Джонсон не считает, что расстояние укрепляет любовь. Ничего, кроме постоянной тоски по горячо любимому мужу, она от разлуки не ждет. Между тем, едва поженившись, оба разъехались: она в университет Лойола, штат Иллинойс, он — в Дартмутский колледж, штат Нью-Джерси. Однако им повезло: в колледже нашлось место и для Джулиетт. Но только на один год. После этого счастливейшего года совместной жизни она вернулась в Иллинойс. Так эта разъединенная жизнь продолжается и по сей день.

А специалист по романским языкам Ал Голдберг работает в Лондоне третий год, находясь в разлуке со своей семьей — женой Сарой и двумя дочками. Она — известный микробиолог, ведущий сотрудник успешной компании в Филадельфии. А ему с его недефицитной профессией в Америке приличного места не нашлось. Так и живут. В отпуск Ал приезжает домой, в Америку. В каникулы Сара с дочками летят к нему в Лондон.

— Еще лет двадцать назад эти вопросы решались проще, — сказала мне Арлин Дэниэлс. — Работа обязательно должна была быть у мужчины. Если при этом не находилось таковой поблизости для жены, она просто оставалась дома, при муже. За последние десятилетия картина резко изменилась: теперь женщина стремится сделать карьеру наравне с мужчиной.

И, добавлю от себя, иногда существенно вырывается вперед. А тогда — равенство так равенство! — работу может оставить муж. Я лично знала две такие семьи.

Линда Кэрол, руководитель службы паблик рилейшенз одной из крупных фирм в Миннеаполисе, произвела на меня очень сильное впечатление. Никогда, ни в кино, ни на самых престижных конкурсах красоты, я не видела такой восхитительной женщины. Очень высокая, с безупречной фигурой. Несмотря на рост, движения пластичные, закругленные. Копна ярко-рыжих волос. Лицо не просто красиво — оно подвижно и одухотворено обаятельнейшей улыбкой. Вот уж, действительно, не женщина — богиня.

Под стать ей и Питер, муж, косая сажень в плечах, ковбойский подбородок и во всем облике — сила и доброта. Вот этот-то ковбой, а на самом деле моряк, работник торгового флота, решился на серьезный поступок: он ушел из флота, где довольно успешно трудился. Ушел ради карьеры любимой жены. Теперь она зарабатывает деньги, и деньги немалые, а он ведет дом и воспитывает дочку и сына.

Землячка Линды Роксана Вандервельд не так хороша собой. Но, по-видимому, работник толковый, если ей в ее тридцать четыре предложили стать вице-президентом очень крупной американо-английской корпорации «Гранд-метрополитен». У Роксаны и ее мужа по ребенку от предыдущих браков. Оба школьники выпускных классов, им требуется серьезное родительское внимание. Посовещавшись, решили, что муж-музыкант свою работу оставит.

Аборт

Никогда бы я и не подумала писать об этой хирургической операции, да еще в такой абсолютно немедицинской книжке, как эта. Но вынуждена это сделать ввиду чрезвычайной важности этой проблемы в США. Впервые я узнала о ней так.

В Уитон-колледже, штат Иллинойс, меня пригласили выступить перед студентами. Тему предложили общую — положение в России в период перестройки. Когда мы с сопровождающим меня профессором Айвоном Фассом подходили к зданию колледжа, он заметил: «Если вас спросят о вашем отношении к абортам, скажите, что вы — против». Я немножко удивилась. Перестройка, Горбачев, гласность, рыночная экономика — где здесь повод для разговоров об аборте? Однако после первых же вопросов по теме лекции вдруг встала тихая девочка и робким голосом спросила:

— А как в России обстоит дело с искусственным прерыванием беременности? Кто принимает решение об операции?

— Беременная женщина, кто же еще? — удивилась я. Наступила мертвая тишина.

— Ну, конечно, она предварительно советуется с мужем, — попыталась я попасть в нужную ноту. В ответ — полное молчание зала. Я беспомощно обернулась к Айвону Фассу. Он помотал головой, очевидно, напоминая о своем предупреждении.

— Но вообще-то я лично — против, — сказала я. Аудитория наконец проявила признаки жизни.

После лекции ко мне подошла та самая робкая девочка.

— Понимаете, — сказала она, — в нашем штате аборт считается криминалом.

— Не только в нашем, в большинстве штатов Америки, — поддержала ее подруга.

Через неделю мне предстояло выступать в Университете имени Джорджа Вашингтона, в столице США. Тема была такая: «Молодежные проблемы в России». Шерон Волчик, заведующая кафедрой женских исследований университета, предупредила: