Повседневная жизнь англичан в эпоху Шекспира

В Виндзорском замке также был рог единорога^[72] длиной в 12,5 фута и стоивший 100 тысяч фунтов. И хотя его считали противоядием ко всем возможным ядам, королева держала эту ценность на «черный» день. Стоимость всей добычи, награбленной Дрейком в один из его самых удачных набегов на португальские корабли, составила около 114 тысяч фунтов, что считалось просто сказочным уловом. Учитывая стоимость рога, королева, которая всегда нуждалась в деньгах, наверняка продала его, особенно если учесть, что в ее замке был еще один — по крайней мере, так заявлял князь Анхальтский, посетивший Англию в 1598 году. Он отчетливо помнил, что видел два рога: «один совершенно ровный, другой в виде спирали длиной почти в 4 локтя»⁽⁴⁷⁾. Возможно, что королева действительно продала один из них или подарила. Известно, что в набитых золотом сундуках почтенной герцогини Сомерсет остались два кусочка рога единорога в кошеле из красной тафты.

Наверняка существовали и другие бесчисленные сокровища, о которых нам ничего неизвестно, прекрасные и причудливые. В одном из королевских дворцов была маленькая комната, которую называли «Рай»: попав в нее, любой был ослеплен блеском золота, серебра и драгоценностей. Там хранился и музыкальный инструмент, целиком сделанный из стекла, за исключением струн. Христиан I, саксонский курфюрст, подарил королеве доску для игры в шашки, сделанную из драгоценных камней, среди которых было 32 изумруда.

Елизавета играла в шашки, шахматы, карты, primerо — ранний вариант покера — и, как и ее отец, была очень музыкальна. Яков Ратгеб сообщает, что во дворце Хэмптон Корт, кроме превосходных картин и письменных столов, инкрустированных перламутром, он видел «органы и музыкальные инструменты, которые Ее Величество очень любила». В музее Виктории и Альберта можно увидеть замечательный вёрджинал^[73] — инструмент клавесинной группы, по виду похожий на спинет, с монограммой Елизаветы. Королева также играла на лютне и однажды подарила свою украшенную драгоценными камнями лютню из эбенового дерева новорожденному сыну сэра Лайонела Тольмача во время своего визита в Хельмингтон-холл, где она стала крестной матерью ребенка. Королева обожала детей, певчих птиц, обезьян и маленьких собачек.

А еще она очень любила серьги. По сообщению Пауля Хенцнера, она хранила их вместе с другими мелкими драгоценностями в маленьком ларце, украшенном жемчугом. Во время встречи с ним она была одета в великолепное платье из белого сатина, окаймленное жемчужинами «размером с боб», а сверху на ней была накидка из черного шелка, расшитая серебряной нитью. Вместо цепи она надела прямоугольное ожерелье из золота и драгоценных камней, а на ее все еще прекрасных руках сверкали кольца. Ее голову в красном парике увенчивала небольшая корона, а в ушах сияли две жемчужины с богатыми подвесками.

Учитывая существовавший тогда культ королевы, мы можем не сомневаться, что каждый, кто мог, старался ей подражать. Она была законодательницей моды для двора, которая оттуда, в свою очередь, распространялась по всей стране. А это благоприятно сказывалось на торговле. Ювелиры, золотых дел мастера, производители посуды, часовщики, ткачи, красильщики, кружевницы, лудильщики, портные и изготовители подсвечников богатели с каждым новым витком моды. Некий Леонард Смит, портной из Лондона — а портные хорошо зарабатывали, — среди прочих диковинок в своем доме имел «морского конька, или родонит — совершенно необычный и редкий камень», а также зеркало, украшенное золотом, серебром и бархатом, усыпанным жемчугом.

У Елизаветы было много зеркал. В одном из них, «украшенном колоннами и маленькими статуями из алебастра», она впервые, должно быть, увидела себя состарившейся — и возненавидела все зеркала. Какой она была тогда, мы можем себе представить по описанию французского посла де Месса. Королева страдала от невыносимой зубной боли и, извинившись за наряд, приняла посла в халате.

Как сообщает нам посетитель, она была «странно облачена в платье из серебряной ткани — или газа — с очень высоким воротником, подкладка которого была вся украшена маленькими подвесками из рубинов и жемчужин. На голове у нее был венок из той же ткани, покоящийся на огромном рыжем парике с золотыми и серебряными блестками, а на ее лоб свисали несколько жемчужин. Что же касается ее лица, — продолжает он, — то вытянутое и худое, оно выглядит очень старым. Зубы желтые и неровные, и на левой стороне их осталось меньше, чем на правой. Многих зубов не хватает, поэтому когда она говорит быстро, ее речь не так просто разобрать. У нее по-прежнему высокая красивая фигура и выглядит она грациозно. Насколько это возможно, она сохраняет чувство собственного достоинства, держась сдержанно и в то же время снисходительно».