Повседневная жизнь Аравии Счастливой времен царицы Савской. VIII век до н.э. - I век н.э.

Сельская местность лучше всего изучена, с точки зрения экономики, в Катабане — благодаря своду землепользования, начертанному на юго-западных воротах Тамны и на утесах среди полей.

В вади Байхан землевладельцы неправомерно расширили обрабатываемые зоны, осваивая пустыри, принадлежащие общине и царскому домену. Указ, изданный царем Йада'абом Зубьяном в III веке до н. э., предписывает прекращение строительства ирригационных сооружений, запрещает возделывание некоторых участков, рытье колодцев и т. д. Другой эдикт сужает права на проведение ирригационных работ, ограничивает использование пастбищ на некоторых землях, принадлежащих одновременно Царю и общине. Утесы, на которых эти тексты высечены, служат на местности вехами упомянутых земель, расположенных на самом краю вади^{23}. Другой указ решает проблему с пальмовой рощей: ей не хватает воды, а чтобы водоснабжение улучшить, требуется проложить каналы по землям другого племени. Во всех случаях землепользование регламентируется царями и племенными собраниями. Так, по крайней мере, дело представляется исследователю.

Наконец, некоторые катабаниты владеют землями, расположенными в Дасине; чтобы до них добраться, требуется несколько дней пути. Некий фермер, Кахад, эксплуатирует находящийся в Дасине надел, взимая арендную плату в различных формах натуральной и денежной ренты^{24}. Две надписи уточняют задним числом заключенные ранее соглашения и предусматривают создание ассоциации катабанийских землевладельцев в Дасне, которое выберет доверенное лицо («амина») по сбору всех видов ренты. Этот эталон будущих соглашений помещен под изображением божества, выступающего в роли патрона как землевладельцев, так и их арендаторов. В один из текстов включено царское соизволение на установление (разумеется, высеченных на камне) образцов «типового контракта» между землевладельцами и съемщиками в ряде городов, включая и столицу, Тамну. Роль царя — в данном, по крайней мере, случае — сводится всего лишь к регистрации и санкционированию соглашений, заключенных ранее между частными лицами.

В сотне километров к востоку от Тамны в вади Дура' длинная катабанитская надпись сообщает о том, что один человек из племени Касамум освоил для своей семьи и для своих родственников восемь тысяч единиц земельной площади (чему равна такая единица, остается неизвестным). Освоил, наладив на этих землях систему орошения. Перечисляются: колодцы, каналы, низинные пахотные земли, террасы, насаждения. Все это превратило часть долины в IV веке до н. э. в цветущий оазис^{25}.

Дошедшие до нас документы не дают возможности хоть как-то оценить тяжесть налогов, лежащих на крестьянстве. Было ли оно раздавлено под их бременем? Исследователь скорее склонен предполагать, что землевладельцы, цари и частные собственники все же находили с земледельцами общий язык. В текстах отсутствуют какие-либо указания, прямые или косвенные, на крестьянские бунты или на избиения крестьянами сборщиков податей и рентных платежей. Тексты на дереве, в частности, создают, напротив, впечатление урегулированности отношений между сторонами, то есть достижение такого социального порядка, при котором возникающие по разным поводам разногласия не успевают разгореться в серьезный конфликт, а своевременно тушатся новыми краткосрочными соглашениями, которые восстанавливают поколебавшееся было равновесие. «Издание» царских указов во многих «экземплярах», «публикация» заключенных новых контрактов в нескольких «копиях», высеченных на скалах, достаточно ярко характеризуют социальный аспект сельской жизни в III–II веках до н. э.

В период архаики единственной или, во всяком случае, явно преобладающей формой торговли оставалась меновая торговля, в ходе которой производился обмен товара на товар без посредничества денег. В дальнейшем (и чем дальше, тем больше) меновая торговля вытеснялась денежной формой товарообмена. Образцом для первых монет местной чеканки, появившихся в обращении не ранее последних десятилетий IV века до н. э., послужила афинская серебряная тетрадрахма старого стиля. Копии от своего оригинала отличались только тем, что к имевшимся изображениям добавлялись одна или несколько букв, одна или несколько монограмм, символ Альмакаха или легенда из шести букв. Так как добыча золота по размерам была ничтожна, на первых порах единственным монетарным металлом служило серебро, но и из него в течение IV века было отчеканено не более нескольких тысяч монет.

Что касается монет из бронзы, то они в обращении появились значительно позже, медленно распространяясь как в городе, так и в деревне. В окрестностях Шабвы на двух фермах ныне обнаружено более сотни бронзовых монет, одна из которых — эллинистической чеканки первого века до н. э. Датировка монеты позволила раскрыть и приблизительный период существования по крайней мере одной из двух упомянутых ферм — той, на которой была найдена монета. Как видим, на рубеже нашей эры бронза в качестве монетарного металла заметно потеснила серебро.