Повседневная жизнь ацтеков накануне испанского завоевания

Тельпочтлатокеприглашали на ужин — настолько роскошный, насколько только позволяли средства семьи. Готовили тамалес, разнообразные рагу, какао. Учителя наслаждались едой, потом курили предложенные им трубки. Затем, воспользовавшись благодушным настроением гостей после хорошего ужина, отец молодого человека, старики по отцовской линии и квартальные советники торжественно приносили топор из отшлифованного камня и, обращаясь к учителям, держали такую речь: «Господа, присутствующие здесь учителя юношей, не огорчайтесь, если ваш брат, наш сын, пожелает покинуть ваше общество. Он хочет теперь взять себе жену. Вот топор: это знак того, что сей юноша хочет расстаться с вами по нашему мексиканскому обычаю. Возьмите его и отпустите нашего сына». На это один тельпочтлатоотвечал: «Мы все слышали, так же, как и юноши, с которыми воспитывался ваш сын, что вы решили его женить и что отныне он покидает нас навсегда; да будет так, как вы хотите». Учителя брали топор (этот символический жест означал, что молодого человека забирают из школы) и церемонно покидали дом, как рассказывает Саагун.

Само собой, всё это было предусмотрено заранее: ужин, просьба и ответ, но это был лишний повод проявить индейский формализм, пристрастие к установленным обычаем поступкам и словам. По словам Мотолиньи, тельпочтлатоне расставался со своими учениками, не прочитав им нотацию, в которой «призывал их вести себя, как добрые слуги богов, не забывать о том, чему они научились в школе, и, поскольку они собирались жениться и основать семью, работать, как подобает мужчинам, чтобы прокормить и содержать свое семейство… Он говорил им также, что в военное время они должны поступать как храбрые и доблестные воины». Что же до девочек, «их тоже не оставляли без советов и наставлений; напротив, к ним обращались с длинными увещеваниями, особенно к дочерям господ и сановников». В своей жизни, говорили им, они должны следовать трем главным заветам: служить богам; хранить свою честь; любить, уважать своего мужа и угождать ему. «Хоть мексиканцы и были неверными, — добавляет миссионер, — у них всё же были хорошие обычаи».

После того как родители молодого человека выбирали ему будущую супругу (предварительно посоветовавшись с гадателями о предзнаменованиях, заключенных в знаках, под которыми родились жених и невеста), на сцену выходили сиуатланке— старухи, служившие посредницами между двумя семьями. Ничего не предпринималось напрямую. Эти матроны должны были навестить родителей девушки и «велеречиво, в цветистых выражениях» изложить цель своего посещения. Обычай требовал, чтобы в первый раз им ответили вежливым отказом и смиренными извинениями: девушка, мол, еще слишком молода, чтобы выйти замуж, она недостойна соискателя.

Однако все прекрасно знали, как это понимать: старухи спокойно являлись снова на следующий день или несколько дней спустя, и в конце концов родители говорили: «Уж не знаем, как этот юноша может настолько заблуждаться, ведь наша дочь никуда не годна, да и дурочка. Но раз уж вы так настаиваете, нам нужно будет поговорить об этом всем вместе, с дядюшками и тетушками, родственниками и родственницами нашего дитя, да и ее следует поставить в известность. Так что приходите завтра, и мы покончим с этим делом».

После семейного совета, заручившись одобрением всей родни, родственницам молодого человека наконец сообщали о согласии семьи девушки. Оставалось только назначить день свадьбы: для этого снова советовались с гадателями, чтобы брак был заключен под благоприятным знаком, например, акатль(тростник), осоматли(обезьяна), сипактли(морское чудовище), куаутли(орел), калли(дом). И нужно было еще приготовить блюда, какао, цветы и трубки для свадебного пира. « Тамалиготовили всю ночь и весь день, и так два-три дня, почти не оставляя времени на сон». Свадьба была важным делом, если только у семьи имелись хоть какие-то средства и запросы. Приглашали всех родственников, друзей, бывших учителей жениха и невесты, «официальных лиц» квартала или города.

Сама брачная церемония проходила в доме молодого человека с наступлением ночи. В предшествующий день веселились у невесты. В полдень устраивали большой обед, старики пили октли, замужние женщины приносили подарки. Днем невеста купалась и мыла голову. Ей украшали руки и ноги красными перьями и окрашивали лицо в светло-желтый цвет текосауитлем.Убранная таким образом, она садилась подле очага на помост, покрытый циновками, и старики из семьи жениха являлись к ней, чтобы церемонно ее приветство^ вать. «Дочь моя, — говорили они, — ты оказываешь честь нам, старикам и старухам, твоим родственникам. Теперь ты стала женщиной, ты уже не дитя, а начинаешь быть взрослой. Бедная малышка! Тебе придется разлучиться с отцом и матерью. О дочь наша, мы приветствуем тебя в нашей семье и желаем тебе благополучия».