Повседневная жизнь ацтеков накануне испанского завоевания

Петлакалькатль («отвечающий за сундук») стерег закрома и склады, куда свозили дань со всех провинций, а уэй кальпишки сочетал обязанности префекта столицы (именно он давал указания главам кварталов) с управлением сборщиками налогов по всей империи. Кстати, похоже, что совмещение должностей не было редкостью: так, тлакочкалькатль Ицкуауцин, находившийся на этом посту к моменту прибытия испанцев, одновременно исполнял должность «губернатора» Тлателолько.

За исключением петлакалькатля и уэй кальпишки (возможно, потому, что их должности были чисто «гражданскими»), высшие сановники обязательно входили в Тлатокан — верховный совет города. Этот совет собирался под председательством императора или, в его отсутствие, сиуакоатля для принятия всех важных решений: направления посольств, объявления войны и т. д. Он также составлял основное ядро коллегии выборщиков, которой предстояло утвердить правителя. При этом было бы нелепицей видеть в нем аналог законодательного собрания или даже совета «сахемов» какого-нибудь североамериканского племени.

Надо полагать, изначально он состоял из выборных делегатов от разных кальпулли. Но в интересующую нас эпоху, по меньшей мере, часть его членов назначал сам император, а остальные кооптировались. Тут тоже произошел переход от общинной демократии к олигархическому режиму, венцом и защитником которого выступал правитель. Но не надо забывать, что доступ к высшим должностям был открыт для простолюдинов: ревнивая к своим прерогативам аристократия могла усилиться и обновиться, вобрав в себя достойных людей, она еще не закоснела и не одряхлела. Заметим, что если простолюдин мог надеяться стать текутли, купцы были такой надежды лишены: торговцем родился — торговцем и останешься. Пользуясь современной терминологией, можно сказать, что аристократия уходила корнями в народ, а не в буржуазию^{30}.

Город мешиков, сложный социополитический организм, преобразующийся под воздействием многочисленных сил, к XVI веку коренным образом отличался от стоянки кочевого племени, которое нашло в 1325 году прибежище на нескольких островках в зарослях тростника. Различие было не только в количестве (жителей, территорий, ресурсов), но и в качестве. Город был уже не просто разросшейся общиной, он превратился в государство, стремящееся к расширению, в общество, в котором шло расслоение и начинали проявляться антагонизмы, где изменялся характер собственности, а государственная служба и богатство исподволь вступали в борьбу Но религия — живая, главенствующая, неоспоримая, — скрывая от глаз эти сложные процессы и с необычайной силой скрепляя различные элементы общества, навязывала всем общее мировоззрение и упорядочивала через ритуалы жизнь всех и каждого.

Именно благодаря ей город оставался общиной, а в разнообразии сохранялось единство. Именно она погружала этот город, удивительно современный во многих отношениях, в атмосферу Средневековья. Жизнь мексиканца в ее материальной и социальной среде можно прочувствовать, только если представить себе, как всемогущая идеология диктовала ему его обязанности, руководила его существованием, расцвечивала небывалыми красками его мир и его собственную судьбу.

Глава третья МИР, ЧЕЛОВЕК И ВРЕМЯ

Ненадежный и опасный мир

Как и другие народы Мезоамерики, мешики полагали, что нашему миру предшествовали несколько сменивших друг друга миров, и каждый из них погиб в катастрофе, в ходе которой человечество было истреблено: это были «четыре солнца», а наше — пятое. Каждое из «солнц» обозначено на монументах типа ацтекского календаря, или «Солнечного камня», одной датой — датой его конца, которая одновременно напоминает о том, какое именно бедствие положило ему конец: например, четвертая эпоха, «солнце воды», датировано «науи атль» — «Четыре-Вода»: она завершилась наводнением, своего рода Всемирным потопом.

Наш мир постигнет та же участь; его судьба определена датой, которая, так сказать, отметила его с рождения, когда наше солнце пришло в движение, науи оллин. Иероглиф «оллин» в виде Андреевского креста, который сопровождает маску солнечного бога в центре ацтекского календаря, имеет двойное значение: «движение» и «землетрясение». Он символизирует одновременно первое движение звезды, в начале нашей эры, и катастрофы, которые уничтожат наш мир. Тогда бытие разорвется, как полог, и чудовища сумрака, цицимиме, дожидающиеся рокового часа в глубине заката, выскочат и набросятся на тех, кто останется жив.