Повседневная жизнь ацтеков накануне испанского завоевания

Оратор ударялся в долгие подробности, напоминая об умерших предках, «покоящихся в пещерах, в водах, в подземном мире». После него брали слово: второй оратор от имени родителей; один из почетных гостей, обращавшийся к молодой женщине, сравнивая ее с куском нефрита и сапфиром и напоминая ей, что жизнь, которую она носит в себе, происходит от божественной четы Ометекутли-Омесиуатль; затем отец и мать женщины и, наконец, она сама, благодарившая присутствующих и спрашивавшая себя, заслужила ли она счастье иметь ребенка. В ее словах, в этих устойчивых оборотах звучит нотка неуверенности, тоски перед будущим, столь часто пронзающей душу ацтека.

Беременная женщина подпадала под покровительство богинь размножения и здоровья: Тетеоиннан, матери богов, покровительницы повитух, которую также называли Темаскальтеси («бабушка паровой бани»), а также Айопечтли, или Айопечкатль — скромного женского божества родов. Нам известен текст одной молитвы, настоящего заговора, который распевали, взывая к этой богине:

В доме богини, сидящей на черепахе^{47},
Разродилась беременная,
Там в доме рождаются дети.
Там, где дом богини, сидящей на черепахе,
Там родилось ожерелье жемчужин, прекрасное перо.
Вот идет младенец к жизни, вот он рождается!
Иди сюда, иди!
Иди сюда, только что родившийся, иди!
Иди сюда, иди сюда, о, младенец,
о, ожерелье жемчужин, прекрасное перо!

По меньшей мере, в семьях высшего сословия молодая женщина задолго до рождения ребенка получала хороший уход. Ей подбирали повитуху, к которой торжественно отправлялись престарелые родственники, чтобы нанять ее к будущей матери. Дав согласие (не без того чтобы поначалу возразить, что она всего лишь «несчастная, глупая и безмозглая старуха»), повитуха сразу отправлялась к своей подопечной и разводила огонь, чтобы приготовить паровую баню. Она заходила с женщиной в темаскалли, следя за тем, чтобы воздух не оказался слишком горячим, и ощупывала живот клиентки, чтобы узнать, в каком положении находится ребенок.

Затем она давала свои наставления: женщина должна воздержаться от жевания циктли, а то нёбо и десны ребенка воспалятся и он не сможет кушать; она не должна ни гневаться, ни пугаться, и ближайших родственников предупреждали, чтобы те давали ей всё, что она ни попросит. Если она будет смотреть на красные предметы, ребенок родится «наперекосяк». Если она будет выходить из дому по ночам, ей нужно насыпать немного пепла за сорочку или за пояс, иначе ее могут испугать призраки. Если она будет смотреть на небо во время затмения, ребенок родится с «заячьей губой», разве что мать догадается сунуть под одежду, ближе к телу, обсидиановый нож Говорили также, что, если отец, выйдя ночью из дому, увидит призрака, у ребенка будет больное сердце. Короче, всё время перед родами мать и даже отец были опутаны сетью традиционных запретов и наставлений, способных, как считалось, уберечь дитя от бед.

Сами роды проходили под исключительным руководством повитухи, которая распоряжалась домочадцами, готовила пищу и баню, массировала живот пациентки. Если роды затягивались, женщине давали выпить настой сиуапатли (Montanoa tomentosa)^{48}, вызывавший сильные схватки; если это снадобье не возымело действия, прибегали к крайнему способу — напитку из воды с растворенным в ней кусочком хвоста тлакуацина (опоссума или двуутробки). Считалось, что у этого питья есть свойство вызывать немедленные и даже стремительные роды^{49}.

Если баня, массаж, снадобья не давали результата, повитуха запиралась в комнате вместе с пациенткой. Она взывала к богиням, в особенности к Сиуакоатль и Килацтли. Если она замечала, что ребенок умер в утробе матери, то вооружалась кремневым ножом и разрезала зародыш на куски.

Женщина, умершая родами, недвусмысленно уподоблялась воину, погибшему в бою или на жертвенном алтаре. «После смерти ее тело обмывали, намыливая голову, и одевали ее в самую лучшую и новую одежду, какая у нее была, — рассказывает Саагун. — Муж нес ее на спине до того самого места, где ее должны были похоронить. Волосы покойной были распущены. Все повитухи и старухи собирались вместе, чтобы идти за телом; они держали в руках щиты и мечи и издавали крики, точно солдаты в момент атаки. Юноши, коих называют тельпопочтин (воспитанники тельпочкалли), выходили им навстречу и сражались с ними, пытаясь отнять у них тело женщины…