Повседневная жизнь Берлина при Гитлере

Государство даже позволяет «западным» рабочим флиртовать со славянскими женщинами. Подобные романы никого не волнуют, если не мешают работе. По воскресеньям всем дают по куску консервированного мяса с гарниром, который называют «картошкой по-тюремному» и который по вкусу напоминает земляную грушу; иногда все это поливают ложкой подслащенного уксуса. Повседневная пища состоит из капусты, брюквы, шпината, то есть она бедна протеинами. Но если рабы умирают, это не имеет значения — Европа остается неисчерпаемым резервуаром рабочей силы. Здесь, в бараках, люди по ночам грезят о маргарине, о сосисках с настоящей картошкой — любимом блюде коренных берлинцев. Если на заводе все складывается нормально, можно пойти погулять в один из парков города, имея при себе Ausweis (пропуск, выданный фирмой, на которую ты работаешь). Шупо, берлинские полицейские, обычно не придираются, если показать им бумаги, на которых начальник цеха в нужный срок поставил печать. Даже остарбайтеры с их хорошо заметным сине-белым значком на левой стороне груди могут спокойно себя чувствовать в пригородах столицы, где редко встретишь гестаповца. Однако, если заводские инженеры обнаружат акт саботажа или констатируют снижение выработки, отвечать будет весь цех, тут же понаедут «черные берлинцы» — гестаповцы, и тогда оглянуться не успеешь, как попадешь под расстрельную статью. Атмосфера террора стимулирует доносительство, в такой ситуации каждый бдительно наблюдает за своим соседом. Но пока ничего подобного не случилось, можно, например, после работы пригласить на свидание красивую чешку из соседнего цеха. На заводе Греца, где работает Каванна, «разрешается по вечерам прогуляться, покуривая самокрутку, по берегу Шпрее». Как и во всех других зеленых зонах Берлина, здесь ты ощущаешь себя ближе к дикой природе, чем если находишься в одном из лондонских парков или в Булонском лесу. Здесь можно дышать полной грудью, даже если в пяти шагах от тебя, за деревьями с порыжевшей осенней листвой, проходят трамвайные пути. Прошлой весной было так много цветов и птиц! 1942 год еще относительно спокойный для тех молодых рабочих, которые хотят провести вечер с женщиной, — при условии, конечно, что эта женщина не немка. В кабачке, на открытом воздухе, в обмен на какую-нибудь французскую или бельгийскую безделушку вам подадут по чашке бульона. А потом можно будет обнять свою подружку и танцевать с ней под звуки привезенного из Италии аккордеона, пока не стемнеет и не придет время возвращаться в мрачные бараки.

Глава восьмая 1943–1944-й: ОГОНЬ И КРОВЬ ПОСЛЕ СТАЛИНГРАДА

Канарис работает в своем бюро на набережной Тирпица. Перед ним, на низком столике, — «Берлинер иллюстрирте» и «Сигнал», газеты вермахта. Канарис, как и все генералы, в отличие от рядовых немцев, давно знает, что война проиграна. С тех пор как Гейдрих погиб, он думает, что у него развязаны руки.