Повседневная жизнь блокадного Ленинграда

Каждый, оказавшийся под бомбами, выбирал собственную стратегию защиты, определенную и житейским опытом, и конкретной ситуацией. Считались безопасными лестницы, поскольку видели, что они оставались целыми в полностью разрушенных домах. В парадных укрывались не только потому, что они оценивались как нечто более прочное, «солидное», массивное, чем квартиры, но и вследствие внезапности тревоги — здесь быстрее всего можно было укрыться тем, кто оказался в минуту опасности на улицах. Надеялись также, что от ударов бомб могут спастись в коридорах и перегородка комнаты станет преградой для осколков фугасных снарядов. И.И. Еремеев вспоминал, что его сосед во время бомбежки «ходил взад-вперед по коридору» ^{331}— может быть, не только от волнения, но и считая, что смена места сделает его неуязвимым для удара. Е. Козлова, прячась от бомб, укрылась в сарае, что стало для нее не только опасным, но и неприятным испытанием, — «там оказалось всё обгажено» ^{332}. Е.В. Гуменюк во время тревоги «не знала, что делать, и спряталась в ящик, куда дворники убирали принадлежности» ^{333}.

О налетах и началах обстрела многие узнавали по звуку метронома — он начал работать 26 июня 1941 года. Во время тревог мерные удары метронома учащались, при отбое — замедлялись. После отбоя передавали по радио музыку, обычно «красивую». Родился даже блокадный анекдот:

«— Кого ты больше любишь?

— Маму, папу и отбой» ^{334}.