Повседневная жизнь Букингемского дворца при Елизавете II

Надо сказать, что Уильям выказывал большую живость и подвижность. Впервые он продемонстрировал свой буйный характер, когда ему было всего год и три месяца от роду и он уже довольно хорошо умел ходить, чтобы добираться до туалета и кидать в унитаз ботинки отца. Он повторил свой маневр с туфлями матери, а затем и со своими собственными; кстати, малолетние дети по причинам, известным одному лишь Господу Богу, обожают разуваться. Его ужасный характер в полной мере проявился, когда он захотел заставить своего младшего братишку Гарри, которому тогда было всего семь месяцев, погрызть плюшевого кролика, разумеется, совершенно неудобоваримого. Во время бракосочетания Эндрю и Ферги он развлекался тем, что показывал язык маленьким пажам. Его первая настоящая глупость была совершена с определенной целью: понаблюдать интереснейшее зрелище, и ради этого он сделал так, что в замке Балморал была объявлена пожарная тревога. Он давал выход своей бешеной энергии, носясь верхом на Виски, своем первом скакуне. Чарльз давал ему уроки верховой езды. В то время как разрыв между Чарльзом и Дианой становился все глубже и они все чаще и все дольше жили в разных замках, вопрос о воспитании Уильяма вызывал все более острые дискуссии в прессе. Чарльз, внимательный, но часто бывавший в отъездах, чаще, чем это требовалось бы для нормальных отношений с сыном, выказывал, быть может, излишнюю суровость. Мнения Дианы и Елизаветы II относительно того, следует ли навязывать детям строгую дисциплину, не совпадали. Королева не скрывала, что желала бы, чтобы по отношению к Уильяму проявлялась большая твердость. Выбор колледжа, в котором предстояло учиться старшему сыну Чарльза и Дианы, превратился в ожесточенный спор. Диана не хотела, чтобы ее дети оказались заточены в стенах учебного заведения, находящегося вдалеке от дома. Однако в 1990 году Уильям был отправлен на полный пансион в Ладгроу-Скул, в Беркшире. Итак, в восьмилетием возрасте принц вынужден был учиться жить вдали от семьи, которую он видел только по субботам и воскресеньям. Диана кое-как приспособилась и начала устраиваться так, чтобы ее расписание, предусматривавшее выполнение ею официальных функций, совпадало с расписанием занятий ее детей и не мешало ей общаться с ними. На первом месте в ее еженедельниках всегда стояли записи дат школьных каникул, дат концертов хоров, в которых участвовали мальчики, дат спортивных состязаний и т. д. Чарльз постоянно куда-то исчезал. В июне 1991 года, когда с Уильямом случилась беда и он оказался в операционной одной из лондонских больниц, Диана в одиночестве сидела у постели больного ребенка, потому что Чарльз предпочел отправиться в оперу на гала-представление. На следующий день батальон психологов и возмущенных матерей осудил поведение принца. Чтобы предстать перед обществом в образе ответственного, заботливого отца, Чарльз попытался всех обмануть, дабы изменить свой имидж его сфотографировали на конной прогулке вместе с сыновьями, а также всех троих на велосипедах. Диана рассматривала эти действия как постыдное лицемерие и ханжество, достойные Тартюфа. Она-то сама проявляла сверхзаботу о своих детях и изливала на них любовь и нежность. Когда в декабре 1992 года чета официально объявила о неизбежности разрыва, все помыслы Дианы были прежде всего направлены на сыновей. Она любила их безгранично. Все ее усилия преследовали одну цель: сделать так, чтобы у детей детство было иным, чем у нее самой, и чтобы они не пострадали оттого, что их родители разошлись. Уильям, находившийся на пороге подросткового возраста, сблизился с отцом: он стал охотиться и удить рыбу, как Чарльз, и их согласие, в чем-то похожее на сообщничество, становилось все заметнее. Все чаще и чаще на различных церемониях отец и сын о чем-то болтали и посмеивались с видом друзей-заговорщиков. Роскошный отдых в Греции во время каникул в 1995 году на яхте, предоставленной в распоряжение Чарльза, сблизил их еще больше.

Осенью 1995 года Уильям поступил в Итон. В знаменитом колледже он находился под строгим контролем очень высоких должностных лиц. В его распоряжении была отдельная комната с отдельным туалетом (сия привилегия распространяется только на принцев крови). В соседней комнате обосновался его личный офицер службы безопасности, дабы обеспечить его защиту. Ради пущей предосторожности Уильяму вручили особые часы, достойные Джеймса Бонда, водонепроницаемые, хитроумные, со вделанным в них электронным устройством, позволяющим следить на экране за перемещением их владельца.